Мой мир балда: Балда онлайн - Мини-игры Mail.Ru

Содержание

Игра «Балда» в Моем Мире

Где можно поиграть в Балду на просторах Интернета? Сильно ли отличается эта Балда от той, к которой мы все привыкли? Внимание на нашу статью.

Сложно поверить в то, что никто из вас даже никогда не слышал про эту крайне простую, но, тем не менее, легендарную игру, которая спасает от скуки во время учебного процесса уже не одно поколение школьников и студентов. Теперь с развитием и распространением высоких технологий выходит на новый уровень и игра Балда. Мой Мир от проекта mail.ru предлагает вам окунуться в увлекательные соревнования с людьми со всего мира, причем сделать это можно не отходя от компьютера и совершенно бесплатно.

Какие правила и что нужно делать? Думается, что Балда — это та игра, правила которой, неизвестно откуда, но знает каждый человек, который хотя бы несколько раз ходил в школу. Впрочем, если вы из тех, кто по каким-то таинственным причинам все-таки упустил этот момент, то спешим вам помочь.

Все крайне просто и доступно: вам необходимо на тетрадном листе написать слово средней длины, причем каждая буква должна быть в отдельной клеточке. Теперь дописываем сверху или снизу по одной букве, чтобы получилось еще одно новое слово. Чем длиннее ваши слова, тем больше очков вы набираете. Игра продолжается до тех пор, пока игровое поле не заполниться полностью, либо до тех пор, пока игроки еще могут составлять слова.

Естественно, что побеждает тот, у кого больше всего очков. Просто? Конечно же, да.

Все это вы можете отыскать самостоятельно вот здесь: http://games.mail.ru/pc/games/balda/

Все это будет выглядеть примерно следующим образом:

Интерфейс игры Балда

Помните, что простой и доступный способ заставить работать клетки вашего серого вещества — это игра Балда. Мой мир готов помочь вам с этим, дерзайте!

Автор: Василий Митрофанов

Палиндромы, метаграммы, балда – Учительская газета

Палиндром, или перевертыш, – это слово, фраза, стихотворная строка или вообще любой текст, который одинаково читается в обе стороны – слева направо и справа налево. Вот простейшие слова-палиндромы: мим, дед, наган, заказ, шалаш. А рекорд 7 букв – ротатор.

придумывали многие знаменитые поэты. Автором одного из самых распространенных перевертышей является А. Фет: А роза упала на лапу Азора. – одна из самых распространенных словесных игр. Первый игрок называет букву, второй добавляет к ней свою слева или справа, имея в виду какое-то слово. Следующий игрок (или снова первый, если играют двое) добавляет еще одну букву с любой стороны, намечая свое слово, и т. д. Тот, кто очередным ходом вынужден закончить слово или не может продлить «полуфабрикат», проигрывает кон и в наказание получает б. При новом проигрыше б превращается в ба, и так до тех пор, пока кто-то из игроков не становится балдой.

Палиндромы

Даже самый первый крик новорожденного представлял собой палиндром: Я вижу маму – жив я!

Палиндромы придумывали многие знаменитые поэты. Автором одного из самых распространенных перевертышей является А. Фет: А роза упала на лапу Азора.

У гениального словесного экспериментатора В. Хлебникова есть длинное стихотворение «Перевертень», в котором все строчки можно прочесть и в обратном порядке. Написанное в 1913 году, оно было первым стихотворением-палиндромом на русском языке. А вот другой образец его палиндромной поэзии:

Кони, топот, инок.

Но не речь, а черен он.

Идем, молод, долом меди.

Чин зван мечем навзничь.

Краткий, но вместе с тем глубокий отзыв-палиндром написан на роман Б. Пастернака «Доктор Живаго»: У «Живаго» Бога вижу.

Многие современные поэты тоже увлекаются палиндромами. У А. Вознесенского даже один из сборников имеет палиндромное название: «Аксиома самоиска». Другой мастер перевертышей издал книгу своих творений, которую тоже назвал палиндромно: «Мухи и их ум».

Давно стал классическим «афоризм» Аргентина манит негра, а в ответ: аргентинец ценит негра.

Вот еще несколько смешных фраз-палиндромов: торт с кофе не фокстрот, кит на море романтик, не гни папин ген, Лёша на полке клопа нашёл, удавы рвали лавры в аду, лилипут сома на мосту пилил, нам рак влетел в карман, Лёва вора пса Каспарова вёл.

Любители словесных игр составляют маленькие рассказы и стихи, которые одинаково читаются, с какой бы стороны за них ни взяться. Но особой популярностью пользуются разные забавные предложения.

Патриот признается: Город дорог.

Философ замечает: Миру – мир, Риму – Рим.

Спортсмен призывает: Цени в себе свинец.

А шутник шутит: Я несу чушь! Шучу, Сеня!

Вот еще десять смешных афоризмов-перевертышей:

И любит Сева вестибюли. Лимузин изумил, или на две буквы длиннее – Лимузин снизу мил. А луна канула. Огонь – лоб больного. Ишак ищет у тещи каши. Осело колесо. Фрау и леди сидели у арф. Я сличил то и то – вот и отличился. Пил вино он и влип. У тени или мафии фамилии нету.

Древнейший из сохранившихся палиндромов написан на латыни в IV веке н. э.: Sator Arepo tenet opera rotas.

Время неумолимо, и старые палиндромы уходят на покой, уступая дорогу новым: Мы доломались, сила – молодым!

Метаграммы

Слово, которое получается из данного при замене одной буквы на другую, называется его метаграммой. Основанную на метаграммах игру цепочки слов придумал еще Льюис Кэрролл, автор всеми любимой «Алисы в стране чудес». В ней строятся цепочки метаграмм между двумя выбранными словами. Выигрывает тот, чья цепочка короче.

Простейший переход мама – папа легко составит и первоклассник: мама – лама – лапа – папа. Часто встречаются четырехбуквенные «звери», которые превращаются друг в друга: коза, волк, слон, пони, лиса, барс, конь, гусь, аист, тигр, лось и др.

Вот несколько классических примеров.

Коза – поза – пола – полк – волк; коза – лоза – луза – лупа – липа – лиса; коза – кора – кара – фара – фарс – барс.

Для тренировки можно играть и в более простую игру, соревнуясь в количестве метаграмм для того или иного слова. Так, дом порождает десять метаграмм: ком, лом, ром, сом, том, дым, дог, док, дол, дот. А у слова кочка целая чертова дюжина метаграмм: бочка, дочка, мочка, ночка, почка, точка, качка, кичка, кучка, ковка, колка, корка, кошка.

Интересны такие пары крайних слов, которые представляют собой какое-нибудь противопоставление, например: враг – врач – грач – граб – краб – крап – круп – круг – друг.

Ночь сменяется днем за пять ходов: ночь – ноль – соль – сель – сень – день. Лужа превращается в море за шесть ходов: лужа – ложа – кожа – кора – корж – морж – море. Наконец, если есть тесто, то через десять превращений будет булка: тесто – тесть – честь – часть – пасть – паста – парта – парка – барка – бурка – булка.

Занятны и многократные превращения. Миг может дать час, который вырастает в год, из него возникает век, а потом и… эра. Путешествие во времени занимает 17 ходов: миг – маг – май – чай – час – чад – гад – год – гид – вид – вис – вес – век – бек – бок – боа – бра – эра. А если не ставить промежуточных целей, то переход осуществляется всего за 6 ходов: миг – мир – мор – бор – боа – бра – эра.

Одна из самых популярных головоломок – сделать из мухи слона. Долгое время считалось, что задача решается за 16 ходов: муха – мура – тура – тара – кара – каре – кафе – кафр – каюр – каюк – крюк – урюк – урок – срок – сток – стон – слон. Но два любителя словесных развлечений укоротили цепочку в двух ее участках.

Один из них на два хода быстрее осуществил переход муха – каюк, а другой, тоже на два хода, ускорил переход каюк – слон (правда, в обоих случаях были использованы весьма редкие слова).

Каждый из рекордсменов был уверен, что его достижение невозможно превзойти. Однако нет ничего проще, ведь достаточно сковать две найденные полуцепочки в одну цепь!

Муха – мура – мара (разновидность тумана) – пара – парк – паук – каук (теплая одежда у эскимосов) – каюк – каик (турецкое судно) – клик – клин – клон – слон. Итого, 12 ходов. Но это еще не все. Выяснилось, что слово каюк теперь вообще лишнее, и его можно выбросить: муха – мура – мара – пара – парк – паук – каук – каик – клик – клин – клон – слон. Похоже, на сей раз установлен абсолютный рекорд – 11 ходов!

Конечно, устраивать состязания, у кого цепочка короче, не столь интересно, если заранее не знать, существует ли хоть одна из них. Даже многие короткие слова не имеют метаграмм и, значит, ни в какие цепочки не попадут. Более увлекательны такие правила, при которых на каждом ходу по-прежнему появляется одна новая буква, но разрешается также менять порядок букв в слове.

Сложность нахождения цепочек метаграмм состоит в преобразовании гласных в согласные и наоборот. Вот почему муха так долго превращалась в слона. На месте двух гласных появились две согласные, а одна согласная сменилась гласной. В усовершенствованной игре муха становится слоном за четыре хода, а коза – волком всего за три.

Муха – хлам – холм – слом – слон; коза – коса – воск – волк. Если бы существовала не только кока-кола, но и просто кола, во втором случае можно было бы установить двухходовый рекорд: коза – кола – волк!

Балда

Балда – одна из самых распространенных словесных игр. Первый игрок называет букву, второй добавляет к ней свою слева или справа, имея в виду какое-то слово. Следующий игрок (или снова первый, если играют двое) добавляет еще одну букву с любой стороны, намечая свое слово, и т. д. Тот, кто очередным ходом вынужден закончить слово или не может продлить «полуфабрикат», проигрывает кон и в наказание получает б. При новом проигрыше б превращается в ба, и так до тех пор, пока кто-то из игроков не становится балдой.

Умелые игроки умеют выкручиваться из самых трудных ситуаций. Вместо того чтобы закончить слово, намеченное партнером, они делают неожиданный «маневр», используя приставку или суффикс, и слово меняет свое «направление». Очень важно знать, какие сочетания букв обеспечивают выигрыш. Скажем, ваш партнер начал с б или ш, а вы ответили бш. Он гадает, что делать дальше, а вам нужное слово, причем заканчивающееся на нем, известно заранее – обшивка. Пусть противник начал с г или з, тогда вы отвечаете гз (имея в виду зигзаг), и ему, скорее всего, придется сдаться. Буквы п, с и э тоже проигрывают на первом ходу, пары пэ и сэ превращаются, судя по всему, только в слова пэр и сэр.

Еще несколько примеров. Если ваш партнер начал с в или ъ, то надо ответить въ, и слова въезд ему не избежать. На первый ход о или й следует ответ йо, и хотя эта пара букв продолжается до разных слов: йог, майор, койот, район, все они нечетной длины, то есть заканчиваются на сопернике. На ход л или щ ответ лщ также приводит к победе: все подходящие слова – толща, толщина, утолщение – опять «нечетные». А на ход т (или ц) следует ответ цт, и противнику не «защититься» от слова ацтек.

Разумеется, если вы подберете подходящие пары для всех букв алфавита, то станете непобедимым игроком!

Евгений ГИК, член Союза писателей России, кандидат технических наук

Сплав фантазии и реальной жизни/»Принцесса и свинопас», «Балда» Детский музыкальный театр им.Н.Сац

Выпуск № 8-138/2011, Премьеры Москвы

Оперная и балетная труппы Детского музыкального театра им. Н.Сац показали одну за другой две премьеры: первая — опера В.Кобекина «Принцесса и свинопас», вторая — балет на музыку Д.Шостаковича «Балда». Созданы эти спектакли по совершенно не схожим между собой сказкам, хотя роднит их удивительный сплав фантазии и реальной жизни, в которой внешняя незатейливость сюжета оборачивается достаточно суровым уроком для персонажей. Найти точную интонацию для передачи изящной андерсеновской шутки и по-раблезиански сочной пушкинской сказки — дело непростое, и здесь театру можно отдать должное за отважный эксперимент, даже если он и не совсем удачен.
Опера «Принцесса и свинопас». У Андерсена название короче — «Свинопас», он главное действующее лицо, и это о его «воспитании чувств» говорится в сказке. В спектакле же главными персонажами оказываются… свиньи — Мавронья и Хавронья: они ведут интригу и, следовательно, определяют тон. Воздушная ткань андерсеновской сказки безжалостно разрывается, и спектакль становится похожим на тяжеловесный немецкий гроссфатер, изобилующий сомнительными шутками. В первую очередь, в этом повинны либреттисты. Слово «современный» в определении жанра спектакля отнюдь не означает «своевольный», а тут что ни фраза, то пример безвкусицы или претензии на остроумие. Так, принцесса сразу без обиняков объявляет: «Мой мир — утонченный гламур», и розовые свинки подытоживают: «Сказал бы ей народ простой — свинья свиньей»… Подобными благоглупостями обильно уснащен весь текст оперы, музыка которой лишь подчеркивает пороки либретто.
Глядя на финальную пляску персонажей под руководством двух свиней, с грустью вспоминаешь мудрую концовку сказочной притчи Андерсена: принц ушел к себе в королевство, крепко захлопнув за собой дверь.
Вторая премьера — балет «Балда» — ожидалась с большим интересом: Дмитрий Шостакович и Владимир Васильев — два великолепных художника, да еще в озорной сказке Пушкина… Но началось все неожиданно. Театр подготовил необычную премьеру — «Сказки Пушкина в музыке и танце», состоящую из двух частей: литературно-музыкальной композиции «Сказка о царе Салтане» и одноактного балета «Балда». Что касается первой части, то она была задумана и исполнена почти безукоризненно. Большое оперное полотно Н.А.Римского-Корсакова предстало перед юной аудиторией в сжатой, по-молодому стремительной форме, не утерявшей при этом масштабности симфонического письма композитора (дирижер О.Белунцов). Этой полетности звучания во многом способствовал пушкинский текст в исполнении Т.Ханенко и А.Варенцова, но если актрисе удалось достичь гармоничного слияния с поэтическим строем сказки, то ее партнеру не хватало тонкости нюансировки, глубины постижения пушкинской образности. В целом литературно-музыкальная композиция вызвала ощущение той настоящей работы театра со своим зрителем, к которой всегда стремилась Н.И.Сац.
После аскетичной формы первой части представления зрительный зал буквально ахнул от бурлескного начала балета «Балда». Ярмарка бурлила и ходила ходуном в прямом и переносном смысле, главные же герои — Балда (С.Захаров) и Поп (Д.Круглов) без лишних проволочек заключили трудовой договор. Пестрый ярмарочный мир — музыкальный и пластический — мгновенно сменился картиной смертной скуки в поповском доме. И вот тут начались неожиданности: взаимоотношения Балды с пикантной Попадьей (Е.Лобачева) и взбаломошной Поповной (Н.Твердохлебова) вдруг (вопреки Пушкину) стали напоминать отношения Хлестакова с женой и дочерью городничего в «Ревизоре» Гоголя. Сцена обольщения заканчивается тем, что Балда вскакивает на Поповну, как на вьючное животное, и убывает за кулисы. А далее следуют эротические сны Попа с очаровательным Бесенком (А. Постникова) и Попадьи со Старым чертом (М.Подшиваленко), умело справившимся со всеми сложными поддержками. В следующей картине восхитительные чертовки во фраках и цилиндрах демонстрируют хорошую технику и, вероятно, иллюстрируют пушкинские строки: «Балда наделал такого шуму, что все море смутилось»… И, наконец, последняя картина — вновь ярмарка. Поп с Балдой быстренько рассчитались, причем ничего особенного не произошло, только свет замигал (ну, это, наверно, у Попа в глазах зарябило), и все принялись плясать. Балда лихо прокрутил большой пируэт, изящные чертовки победно ликовали ногами, и даже Поп принял участие в общем веселье. Финальный галоп. Все счастливы.
При чем же здесь Пушкин и его ироничная сказка, где в концентрированной форме выражена и наша вечная привычка надеяться на авось, и жажда купить на грош пятаков, и небоязнь самого черта, если это сулит барыш… Полно, разве вы не помните, как называл балет М.Е.Салтыков-Щедрин? «Организованная галиматья». А если серьезно, то стоит вспомнить утверждение Б. Асафьева: «Стремление через иронию во что бы то ни стало избежать идиллически простодушного отношения к русскому историческому прошлому нередко переходило лишь в насмешливое зубоскальство»…

Фото предоставлено Детским музыкальным театром им. Н.Сац

Ончурова Нелли

Закладки



Закладки

А. С. ПУШКИН

Сказка о попе и работнике его Балде
Сказка о рыбаке и рыбке
Сказка о царе Салтане

Сказка о попе и работнике его Балде

Жил-был поп, 
Толоконный лоб. 
Пошел поп по базару 
Посмотреть кой-какого товару. 
На встречу ему балда 
Идет, сам не зная куда. 
"что, батька, так рано поднялся? 
Чего ты взыскался?" 
Поп ему в ответ: "нужен мне работник: 
Повар, конюх и плотник. 
А где найти мне такого 
Служителя не слишком дорогого?" 
Балда говорит: "буду служить тебе славно. 
Усердно и очень исправно, 
В год за три щелка тебе по лбу, 
Есть же мне давай вареную полбу". 
Призадумался поп, 
Стал себе почесывать лоб.  
Щелк щелку ведь розь. 
Да понадеялся он на русской авось. 
Поп говорит балде: "ладно. 
Не будет нам обоим накладно. 
Поживи-ка на моем подворье, 
Окажи свое усердие и проворье". 
Живет балда в поповом доме, 
Спит себе на соломе, 
Ест за четверых, 
Работает за семерых; 
До светла всё у него пляшет, 
Лошадь запряжет, полосу вспашет, 
Печь затопит, всё заготовит, закупит, 
Яичко испечет да сам и облупит. 
Попадья балдой не нахвалится, 
Поповна о балде лишь и печалится, 
Попенок зовет его тятей; 
Кашу заварит, нянчится с дитятей. 
Только поп один балду не любит, 
Никогда его не приголубит, 
О расплате думает частенько; 
Время идет, и срок уж близенько. 
Поп ни ест, ни пьет, ночи не спит: 
Лоб у него заране трещит. 
Вот он попадье признается: 
"так и так: что делать остается?" 
Ум у бабы догадлив, 
На всякие хитрости повадлив. 
Попадья говорит: "знаю средство, 
Как удалить от нас такое бедство: 
Закажи балде службу, чтоб стало ему не в мочь, 
А требуй, чтоб он ее исполнил точь-в-точь, 
Тем ты и лоб от расправы избавишь 
И балду-то без расплаты отправишь".  
Стало на сердце попа веселее, 
Начал он глядеть на балду посмелее. 
Вот он кричит: "поди-ка сюда, 
Верный мой работник балда. 
Слушай: платить обязались черти 
Мне оброк по самой моей смерти; 
Лучшего б не надобно дохода, 
Да есть на них недоимки за три года. 
Как наешься ты своей полбы, 
Собери-ка с чертей оброк мне полный". 
Балда, с попом понапрасну не споря, 
Пошел, сел у берега моря; 
Там он стал веревку крутить 
Да конец ее в море мочить. 
Вот из моря вылез старый бес: 
"зачем ты, балда, к нам залез?" 
- "да вот веревкой хочу море морщить. 
Да вас, проклятое племя, корчить." 
Беса старого взяла тут унылость. 
"скажи, за что такая немилость?" 
- "как за что? Вы не плотите оброка, 
Не помните положеного срока; 
Вот ужо будет нам потеха, 
Вам, собакам, великая помеха". 
- "балдушка, погоди ты морщить море, 
Оброк сполна ты получишь вскоре. 
Погоди, вышлю к тебе внука". 
Балда мыслит: "этого провести не штука!" 
Вынырнул подосланный бесенок, 
Замяукал он как голодный котенок: 
"здравствуй, балда мужичок; 
Какой тебе надобен оброк? 
Об оброке век мы не слыхали, 
Не было чертям такой печали.  
Ну, так и быть - возьми, да с уговору, 
С общего нашего приговору - 
Чтобы впредь не было никому горя: 
Кто скорее из нас обежит около моря. 
Тот и бери себе полный оброк, 
Между тем там приготовят мешок". 
Засмеялся балда лукаво: 
"что ты это выдумал, право? 
Где тебе тягаться со мною, 
Со мною, с самим балдою? 
Экого послали супостата! 
Подожди-ка моего меньшого брата". 
Пошел балда в ближний лесок, 
Поймал двух зайков, да в мешок. 
К морю опять он приходит, 
У моря бесенка находит. 
Держит балда за уши одного зайку: 
"попляши-тка ты под нашу балалайку; 
Ты, бесенок, еще молоденек, 
Со мною тягаться слабенек; 
Это было б лишь времени трата, 
Обгони-ка сперва моего брата. 
Раз, два, три! Догоняй-ка". 
Пустились бесенок и зайка; 
Бесенок по берегу морскому, 
А зайка в лесок до дому. 
Вот, море кругом обежавши, 
Высунув язык, мордку поднявши, 
Прибежал бесенок, задыхаясь, 
Весь мокрешенек, лапкой утираясь, 
Мысля: дело с балдою сладит. 
Глядь - а балда братца гладит, 
Приговаривая: "братец мой любимый, 
Устал, бедняжка! Отдохни, родимый".  
Бесенок оторопел, 
Хвостик поджал, совсем присмирел, 
На братца поглядывает боком. 
"погоди, - говорит, - схожу за оброком". 
Пошел к деду, говорит: "беда! 
Обогнал меня меньшой балда!" 
Старый бес стал тут думать думу. 
А балда наделал такого шуму, 
Что всё море смутилось 
И волнами так и расходилось. 
Вылез бесенок: "полно, мужичок, 
Вышлем тебе весь оброк - 
Только слушай. Видишь ты палку эту? 
Выбери себе любую мету. 
Кто далее палку бросит, 
Тот пускай и оброк уносит. 
Что ж? Боишься вывихнуть ручки? 
Чего ты ждешь?" - "да жду вон этой тучки; 
Зашвырну туда твою палку, 
Да и начну с вами, чертями, свалку". 
Испугался бесенок да к деду, 
Рассказывать про балдову победу, 
А балда над морем опять шумит 
Да чертям веревкой грозит. 
Вылез опять бесенок: "что ты хлопочешь? 
Будет тебе оброк, коли захочешь..." 
- "нет, говорит балда: - 
Теперь моя череда, 
Условия сам назначу, 
Задам тебе, враженок, задачу. 
Посмотрим, какова у тебя сила. 
Видишь, там сивая кобыла? 
Кобылу подыми-тка ты, 
Да неси ее полверсты; 
Снесешь кобылу, оброк уж твой; 
Не снесешь кобылы, ан будет он мой".  
Бедненькой бес 
Под кобылу подлез, 
Понатужился, 
Понапружился, 
Приподнял кобылу, два шага шагнул, 
На третьем упал, ножки протянул. 
А балда ему: "глупый ты бес, 
Куда ж ты за нами полез? 
И руками-то снести не смог, 
А я, смотри, снесу промеж ног". 
Сел балда на кобылку верьхом, 
Да версту проскакал, так что пыль столбом. 
Испугался бесенок и к деду 
Пошел рассказывать про такую победу. 
Черти стали в кружок, 
Делать нечего - собрали полный оброк 
Да на балду взвалили мешок. 
Идет балда, покрякивает, 
А поп, завидя балду, вскакивает, 
За попадью прячется, 
Со страху корячится. 
Балда его тут отыскал, 
Отдал оброк, платы требовать стал. 
Бедный поп 
Подставил лоб: 
С первого щелка 
Прыгнул поп до потолка; 
Со второго щелка 
Лишился поп языка; 
А с третьего щелка 
Вышибло ум у старика. 
А балда приговаривал с укоризной: 
"не гонялся бы ты, поп, за дешевизной".

Сказка о рыбаке и рыбке

Жил старик со своею старухой 
У самого синего моря. 
Они жили в ветхой землянке 
Ровно тридцать лет и три года.  
Старик ловил неводом рыбу, 
Старуха пряла свою пряжу. 
Раз он в море закинул невод, - 
Пришел невод с одною тиной. 
Он в другой раз закинул невод, - 
Пришел невод с травой морскою. 
В третий раз закинул он невод, 
Пришел невод с одною рыбкой, 
С непростою рыбкой, - золотою. 
Как взмолится золотая рыбка! 
Голосом молвит человечьим: 
"отпусти ты, старче, меня в море! 
Дорогой за себя дам откуп: 
Откуплюсь чем только пожелаешь." 
Удивился старик, испугался: 
Он рыбачил тридцать лет и три года. 
И не слыхивал, чтоб рыба говорила. 
Отпустил он рыбку золотую 
И сказал ей ласковое слово: 
"бог с тобою, золотая рыбка! 
Твоего мне откупа не надо; 
Ступай себе в синее море, 
Гуляй там себе на просторе." 

Воротился старик ко старухе, 
Рассказал ей великое чудо. 
"я сегодня поймал было рыбку, 
Золотую рыбку, непростую; 
По нашему говорила рыбка, 
Домой в море синее просилась, 
Дорогою ценою откупалась: 
Откупалась чем только пожелаю. 
Не посмел я взять с нее выкуп; 
Так пустил ее в синее море." 
Старика старуха забранила: 
"дурачина ты, простофиля! 
Не умел ты взять выкупа с рыбки! 
Хоть бы взял ты с нее корыто, 
Наше-то совсем раскололось".  

Вот пошел он к синему морю; 
Видит, - море слегка разыгралось. 
Стал он кликать золотую рыбку, 
Приплыла к нему рыбка и спросил 
"чего тебе надобно, старче?" 
Ей с поклоном старик отвечает: 
"смилуйся, государыня рыбка, 
Разбранила меня моя старуха, 
Не дает старику мне покою: 
Надобно ей новое корыто; 
Наше-то совсем раскололось." 
Отвечает золотая рыбка: 
"не печалься, ступай себе с богом 
Будет вам новое корыто." 

Воротился старик ко старухе, 
У старухи новое корыто. 
Еще пуще старуха бранится, 
"дурачина ты, простофиля! 
Выпросил, дурачина, корыто! 
В корыте много ль корысти? 
Воротись, дурачина, ты к рыбке; 
Поклонись ей, выпроси уж избу." 

Вот пошел он к синему морю, 
(помутилося синее море). 
Стал он кликать золотую рыбку, 
Приплыла к нему рыбка, спросила: 
"чего тебе надобно, старче?" 
Ей старик с поклоном отвечает: 
"смилуйся, государыня рыбка! 
Еще пуще старуха бранится, 
Не дает старику мне покою: 
Избу просит сварливая баба." 
Отвечает золотая рыбка: 
"не печалься, ступай себе с богом, 
Так и быть: изба вам уж будет. " 
Пошел он ко своей землянке, 
А землянки нет уж и следа; 
Перед ним изба со светелкой, 
С кирпичною, беленою трубою, 
С дубовыми, тесовыми вороты. 
Старуха сидит под окошком, 
На чем свет стоит - мужа ругает. 
"дурачина ты, прямой простофиля! 
Выпросил, простофиля, избу! 
Воротись, поклонися рыбке: 
Не хочу быть черной крестьянкой, 
Хочу быть столбовою дворянкой." 

Пошел старик к синему морю; 
(не спокойно синее море). 
Стал он кликать золотую рыбку. 
Приплыла к нему рыбка, спросила: 
"чего тебе надобно, старче?" 
Ей с поклоном старик отвечает: 
"смилуйся, государыня рыбка! 
Пуще прежнего старуха вздурилась, 
Не дает старику мне покою: 
Уж не хочет быть она крестьянкой, 
Хочет быть столбовою дворянкой." 
Отвечает золотая рыбка: 
"не печалься, ступай себе с богом." 

Воротился старик ко старухе. 
Что ж он видит? Высокий терем. 
На крыльце стоит его старуха 
В дорогой собольей душегрейке, 
Парчевая на маковке кичка, 
Жемчуги огрузили шею, 
На руках золотые перстни, 
На ногах красные сапожки.  
Перед нею усердные слуги; 
Она бьет их, за чупрун таскает. 
Говорит старик своей старухе: 
"здравствуй, барыня сударыня дворянка! 
Чай, теперь твоя душенька довольна." 
На него прикрикнула старуха, 
На конюшне служить его послала. 

Вот неделя, другая проходит, 
Еще пуще старуха вздурилась; 
Опять к рыбке старика посылает. 
"воротись, поклонися рыбке: 
Не хочу быть столбовою дворянкой, 
А хочу быть вольною царицей." 
Испугался старик, взмолился: 
"что ты, баба, белены объелась? 
Ни ступить, ни молвить не умеешь! 
Насмешишь ты целое царство." 
Осердилася пуще старуха, 
По щеке ударила мужа. 
"как ты смеешь, мужик, спорить со мною, 
Со мною, дворянкой столбовою? - 
Ступай к морю, говорят тебе честью; 
Не пойдешь, поведут по неволе." 

Старичок отправился к морю, 
(почернело синее море). 
Стал он кликать золотую рыбку. 
Приплыла к нему рыбка, спросила: 
"чего тебе надобно, старче?" 
Ей с поклоном старик отвечает: 
"смилуйся, государыня рыбка! 
Опять моя старуха бунтует: 
Уж не хочет быть она дворянкой, 
Хочет быть вольною царицей. " 
Отвечает золотая рыбка: 
"не печалься, ступай себе с богом! 
Добро! Будет старуха царицей!" 

Старичок к старухе воротился, 
Что ж? Пред ним царские палаты, 
В палатах видит свою старуху, 
За столом сидит она царицей, 
Служат ей бояре да дворяне, 
Наливают ей заморские вины; 
Заедает она пряником печатным; 
Вкруг ее стоит грозная стража, 
На плечах топорики держат. 
Как увидел старик, - испугался! 
В ноги он старухе поклонился, 
Молвил: "здравствуй, грозная царица! 
Ну теперь твоя душенька довольна." 
На него старуха не взглянула, 
Лишь с очей прогнать его велела. 
Подбежали бояре и дворяне, 
Старика в-зашеи затолкали. 
А в дверях-то стража подбежала, 
Топорами чуть не изрубила. 
А народ-то над ним насмеялся: 
"по делом тебе, старый невежа! 
Впредь тебе, невежа, наука: 
Не садися не в свои сани!" 

Вот неделя, другая проходит, 
Еще пуще старуха вздурилась. 
Царедворцев за мужем посылает, 
Отыскали старика, привели к ней. 
Говорит старику старуха: 
"воротись, поклонися рыбке. 
Не хочу быть вольною царицей, 
Хочу быть владычицей морскою, 
Чтобы жить мне в окияне море, 
Чтоб служила мне рыбка золотая 
И была б у меня на посылках. " 

Старик не осмелился перечить, 
Не дерзнул поперек слова молвить. 
Вот идет он к синему морю, 
Видит, на море черная буря: 
Так и вздулись сердитые волны, 
Так и ходят, так воем и воют. 
Стал он кликать золотую рыбку, 
Приплыла к нему рыбка, спросила: 
"чего тебе надобно, старче?" 
Ей старик с поклоном отвечает: 
"смилуйся, государыня рыбка! 
Что мне делать с проклятою бабой? 
Уж не хочет быть она царицей, 
Хочет быть владычицей морскою; 
Чтобы жить ей в окияне море, 
Чтобы ты сама ей служила 
И была бы у ней на посылках." - 
Ничего не сказала рыбка, 
Лишь хвостом по воде плеснула 
И ушла в глубокое море. 
Долго у моря ждал он ответа, 
Не дождался, к старухе воротился - 
Глядь: опять перед ним землянка; 
На пороге сидит его старуха, 
А пред нею разбитое корыто.

Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе


Гвидоне салтановиче и о прекрасной царевне лебеди.
Три девицы под окном 
Пряли поздно вечерком. 
"кабы я была царица, - 
Говорит одна девица, - 
То на весь крещёный мир 
Приготовила б я пир".  
"кабы я была царица, - 
Говорит ее сестрица, - 
То на весь бы мир одна 
Наткала я полотна". 
"кабы я была царица, - 
Третья молвила сестрица, - 
Я б для батюшки-царя 
Родила богатыря". 

Только вымолвить успела, 
Дверь тихонько заскрыпела, 
И в светлицу входит царь, 
Стороны той государь. 
Во всё время разговора 
Он стоял позадь забора; 
Речь последней по всему 
Полюбилася ему. 
"здравствуй, красная девица, - 
Говорит он, - будь царица 
И роди богатыря 
Мне к исходу сентября. 
Вы ж, голубушки-сестрицы, 
Выбирайтесь из светлицы, 
Поезжайте вслед за мной, 
Вслед за мной и за сестрой: 
Будь одна из вас ткачиха, 
А другая повариха". 

В сени вышел царь-отец. 
Все пустились во дворец. 
Царь недолго собирался: 
В тот же вечер обвенчался. 
Царь салтан за пир честной 
Сел с царицей молодой; 
А потом честные гости 
На кровать слоновой кости 
Положили молодых 
И оставили одних. 
В кухне злится повариха, 
Плачет у станка ткачиха, 
И завидуют оне 
Государевой жене. 
А царица молодая, 
Дела вдаль не отлагая, 
С первой ночи понесла.  

В те-поры война была. 
Царь салтан, с женой простяся, 
На добра-коня садяся, 
Ей наказывал себя 
Поберечь, его любя. 
Между тем, как он далёко 
Бьется долго и жестоко, 
Наступает срок родин; 
Сына бог им дал в аршин, 
И царица над ребёнком 
Как орлица над орленком; 
Шлёт с письмом она гонца, 
Чтоб обрадовать отца. 
А ткачиха с поварихой, 
С сватьей бабой бабарихой, 
Извести ее хотят, 
Перенять гонца велят; 
Сами шлют гонца другого 
Вот с чем от слова до слова: 
"родила царица в ночь 
Не то сына, не то дочь; 
Не мышонка, не лягушку, 
А неведому зверюшку". 

Как услышал царь-отец, 
Что донес ему гонец, 
В гневе начал он чудесить 
И гонца хотел повесить; 
Но, смягчившись на сей раз, 
Дал гонцу такой приказ: 
"ждать царева возвращенья 
Для законного решенья". 

Едет с грамотой гонец, 
И приехал наконец. 
А ткачиха с поварихой, 
С сватьей бабой бабарихой, 
Обобрать его велят; 
Допьяна гонца поят 
И в суму его пустую 
Суют грамоту другую - 
И привез гонец хмельной 
В тот же день приказ такой: 
"царь велит своим боярам, 
Времени не тратя даром, 
И царицу и приплод 
Тайно бросить в бездну вод".  
Делать нечего: бояре, 
Потужив о государе 
И царице молодой, 
В спальню к ней пришли толпой. 
Объявили царску волю - 
Ей и сыну злую долю, 
Прочитали вслух указ, 
И царицу в тот же час 
В бочку с сыном посадили, 
Засмолили, покатили 
И пустили в окиян - 
Так велел-де царь салтан. 

В синем небе звезды блещут, 
В синем море волны хлещут; 
Туча по небу идет, 
Бочка по морю плывёт. 
Словно горькая вдовица, 
Плачет, бьётся в ней царица; 
И растет ребёнок там 
Не по дням, а по часам. 
День прошёл, царица вопит... 
А дитя волну торопит: 
"ты, волна моя, волна! 
Ты гульлива и вольна; 
Плещешь ты, куда захочешь, 
Ты морские камни точишь, 
Топишь берег ты земли, 
Подымаешь корабли - 
Не губи ты нашу душу: 
Выплесни ты нас на сушу!" 
И послушалась волна: 
Тут же на берег она 
Бочку вынесла легонько 
И отхлынула тихонько. 
Мать с младенцем спасена; 
Землю чувствует она. 
Но из бочки кто их вынет? 
Бог не уж то их покинет? 
Сын на ножки поднялся, 
В дно головкой уперся, 
Понатужился немножко: 
"как бы здесь на двор окошко 
Нам проделать?" - молвил он, 
Вышиб дно и вышел вон.  

Мать и сын теперь на воле; 
Видят холм в широком поле, 
Море синее кругом, 
Дуб зеленый над холмом. 
Сын подумал: добрый ужин 
Был бы нам однако нужен. 
Ломит он у дуба сук 
И в тугой сгибает лук, 
Со креста снурок шелковый 
Натянул на лук дубовый, 
Тонку тросточку сломил, 
Стрелкой легкой завострил 
И пошел на край долины 
У моря искать дичины. 

к морю лишь подходит он, 
Вот и слышит будто стон... 
Видно на море не тихо; 
Смотрит - видит дело лихо: 
Бьётся лебедь средь зыбей, 
Коршун носится над ней; 
Та бедняжка так и плещет, 
Воду вкруг мутит и хлещет... 
Тот уж когти распустил, 
Клёв кровавый навострил... 
Но как раз стрела запела, 
В шею коршуна задела - 
Коршун в море кровь пролил, 
Лук царевич опустил; 
Смотрит: коршун в море тонет 
И не птичьим криком стонет, 
Лебедь около плывет, 
Злого коршуна клюет, 
Гибель близкую торопит, 
Бьет крылом и в море топит - 
И царевичу потом 
Молвит русским языком: 
"ты, царевич, мой спаситель, 
Мой могучий избавитель, 
Не тужи, что за меня 
Есть не будешь ты три дня, 
Что стрела пропала в море; 
Это горе - всё не горе.  
Отплачу тебе добром, 
Сослужу тебе потом: 
Ты не лебедь ведь избавил, 
Девицу в живых оставил; 
Ты не коршуна убил, 
Чародея подстрелил. 
Ввек тебя я не забуду: 
Ты найдешь меня повсюду 
А теперь ты воротись, 
Не горюй и спать ложись". 

Улетела лебедь-птица, 
А царевич и царица, 
Целый день проведши так, 
Лечь решились на тощак. - 
Вот открыл царевич очи; 
Отрясая грезы ночи 
И дивясь, перед собой 
Видит город он большой, 
Стены с частыми зубцами, 
И за белыми стенами 
Блещут маковки церквей 
И святых монастырей. - 
Он скорей царицу будит; 
Та как ахнет!... "то ли будет? - 
Говорит он, - вижу я: 
Лебедь тешится моя". 
Мать и сын идут ко граду. 
Лишь ступили за ограду, 
Оглушительный трезвон 
Поднялся со всех сторон: 
К ним народ навстречу валит, 
Хор церковный бога хвалит; 
В колымагах золотых 
Пышный двор встречает их; 
Все их громко величают 
И царевича венчают 
Княжей шапкой, и главой 
Возглашают над собой - 
И среди своей столицы, 
С разрешения царицы, 
В тот же день стал княжить он 
И нарекся: князь гвидон.  

Ветер на море гуляет 
И кораблик подгоняет; 
Он бежит себе в волнах 
На раздутых парусах. 
Корабельщики дивятся, 
На кораблике толпятся, 
На знакомом острову 
Чудо видят наяву: 
Город новый златоглавый, 
Пристань с крепкою заставой - 
Пушки с пристани палят, 
Кораблю пристать велят. 
Пристают к заставе гости; 
Князь гвидон зовет их в гости, 
Их он кормит и поит 
И ответ держать велит: 
"чем вы, гости, торг ведете 
И куда теперь плывете?" 
Корабельщики в ответ; 
"мы объехали весь свет, 
Торговали соболями, 
Чернобурыми лисами; 
А теперь нам вышел срок, 
Едем прямо на восток, 
Мимо острова буяна, 
В царство славного салтана..." 
Князь им вымолвил тогда: 
"добрый путь вам, господа, 
По морю по окияну 
К славному царю салтану; 
От меня ему поклон". 
Гости в путь, а князь гвидон 
С берега душой печальной 
Провожает бег их дальный; 
Глядь - поверх текучих вод 
Лебедь белая плывет. 
"здравствуй, князь ты мой прекрасный! 
Что ты тих, как день ненастный? 
Опечалился чему?" - 
Говорит она ему.  
Князь печально отвечает: 
"грусть-тоска меня съедает, 
Одолела молодца: 
Видеть я б хотел отца". 
Лебедь князю: "вот в чем горе! 
Ну, послушай: хочешь в море 
Полететь за кораблем? 
Будь же, князь, ты комаром". 
И крылами замахала, 
Воду с шумом расплескала 
И обрызгала его 
С головы до ног - всего. 
Тут он в точку уменьшился, 
Комаром оборотился, 
Полетел и запищал, 
Судно на море догнал, 
Потихоньку опустился 
На корабль - и в щель забился. 
Ветер весело шумит, 
Судно весело бежит 
Мимо острова буяна, 
К царству славного салтана, 
И желанная страна 
Вот уж издали видна.- 
Вот на берег вышли гости; 
Царь салтан зовет их в гости; 
И за ними во дворец 
Полетел наш удалец. 
Видит: весь сияя в злате, 
Царь салтан сидит в палате 
На престоле и в венце 
С грустной думой на лице; 
А ткачиха с поварихой, 
С сватьей бабой бабарихой, 
Около царя сидят 
И в глаза ему глядят. 
Царь салтан гостей сажает 
За свой стол и вопрошает: 
"ой вы, гости-господа, 
Долго ль ездили? Куда? 
Ладно ль за морем, иль худо? 
И какое в свете чудо?" 
Корабельщики в ответ: 
"мы объехали весь свет; 
За морем житье нехудо, 
В свете ж вот какое чудо: 
В море остров был крутой, 
Не привальный, не жилой; 
Он лежал пустой равниной; 
Рос на нем дубок единый; 
А теперь стоит на нем 
Новый город со дворцом, 
С златоглавыми церквами, 
С теремами и садами, 
А сидит в нем князь гвидон; 
Он прислал тебе поклон".  
Царь салтан дивится чуду; 
Молвит он: "коль жив я буду, 
Чудный остров навещу, 
У гвидона погощу". 
А ткачиха с поварихой, 
С сватьей бабой бабарихой, 
Не хотят его пустить 
Чудный остров навестить. 
"уж диковинка, ну право, - 
Подмигнув другим лукаво, 
Повариха говорит: - 
Город у моря стоит! 
Знайте, вот что не безделка: 
Ель в лесу, под елью белка, 
Белка песенки поет 
И орешки всё грызет, 
А орешки не простые, 
Всё скорлупки золотые, 
Ядра - чистый изумруд; 
Вот что чудом-то зовут". 
Чуду царь салтан дивится, 
А комар-то злится, злится - 
И впился комар как раз 
Тетке прямо в правый глаз. 
Повариха побледнела, 
Обмерла и окривела. 
Слуги, сватья и сестра 
С криком ловят комара 
"распроклятая ты мошка! 
Мы тебя!..." а он в окошко, 
Да спокойно в свой удел 
Через море полетел. 

Снова князь у моря ходит, 
С синя моря глаз не сводит; 
Глядь - поверх текучих вод 
Лебедь белая плывет. 
"здравствуй, князь ты мой прекрасный! 
Что ж ты тих, как день ненастный? 
Опечалился чему?" - 
Говорит она ему.  
Князь гвидон ей отвечает: 
"грусть-тоска меня съедает; 
Чудо чудное завесть 
Мне б хотелось. Где-то есть 
Ель в лесу, под елью белка; 
Диво, право, не безделка - 
Белка песенки поет, 
Да орешки всё грызет, 
А орешки не простые, 
Всё скорлупки золотые, 
Ядра - чистый изумруд; 
Но, быть может, люди врут". 
Князю лебедь отвечает: 
"свет о белке правду бает; 
Это чудо знаю я; 
Полно, князь, душа моя, 
Не печалься; рада службу 
Оказать тебе я в дружбу". 
С ободренною душой 
Князь пошел себе домой; 
Лишь ступил на двор широкой - 
Что ж? Под елкою высокой, 
Видит, белочка при всех 
Золотой грызет орех, 
Изумрудец вынимает, 
А скорлупку собирает, 
Кучки равные кладет, 
И с присвисточкой поет 
При честном при всем народе: 
Во саду ли, в огороде. 
Изумился князь гвидон. 
"ну, спасибо, - молвил он: - 
Ай да лебедь - дай ей боже, 
Что и мне, веселье то же". 
Князь для белочки потом 
Выстроил хрустальный дом, 
Караул к нему приставил 
И притом дьяка заставил 
Строгий счет орехам весть. 
Князю прибыль, белке честь.  

Ветер по морю гуляет 
И кораблик подгоняет; 
Он бежит себе в волнах 
На поднятых парусах 
Мимо острова крутого, 
Мимо города большого; 
Пушки с пристани палят, 
Кораблю пристать велят. 
Пристают к заставе гости; 
Князь гвидон зовет их в гости, 
Их и кормит и поит 
И ответ держать велит: 
"чем вы, гости, торг ведете 
И куда теперь плывете?" 
Корабельщики в ответ: 
"мы объехали весь свет 
Торговали мы конями, 
Всё донскими жеребцами, 
А теперь нам вышел срок - 
И лежит нам путь далек: 
Мимо острова буяна, 
В царство славного салтана..." 
Говорит им князь тогда: 
"добрый путь вам, господа, 
По морю по окияну 
К славному царю салтану; 
Да скажите: князь гвидон 
Шлет царю-де свой поклон". 

Гости князю поклонились, 
Вышли вон и в путь пустились. 
К морю князь - а лебедь там 
Уж гуляет по волнам. 
Молит князь: душа-де просит, 
Так и тянет и уносит... 
Вот опять она его 
Вмиг обрызгала всего: 
В муху князь оборотился, 
Полетел и опустился 
Между моря и небес 
На корабль - и в щель залез. 

Ветер весело шумит, 
Судно весело бежит 
Мимо острова буяна, 
В царство славного салтана - 
И желанная страна 
Вот уж издали видна; 
Вот на берег вышли гости; 
Царь салтан зовет их в гости, 
И за ними во дворец 
Полетел наш удалец.  
Видит: весь сияя в злате, 
Царь салтан сидит в палате 
На престоле и в венце, 
С грустной думой на лице. 
А ткачиха с бабарихой 
Да с кривою поварихой 
Около царя сидят, 
Злыми жабами глядят. 
Царь салтан гостей сажает 
За свой стол и вопрошает: 
"ой вы, гости-господа, 
Долго ль ездили? Куда? 
Ладно ль за морем, иль худо, 
И какое в свете чудо?" 
Корабельщики в ответ: 
"мы объехали весь свет; 
За морем житье нехудо; 
В свете ж вот какое чудо: 
Остров на море лежит, 
Град на острове стоит. 
С златоглавыми церквами, 
С теремами да садами; 
Ель растет перед дворцом, 
А под ней хрустальный дом; 
Белка там живет ручная, 
Да затейница какая! 
Белка песенки поет, 
Да орешки всё грызет, 
А орешки не простые, 
Всё скорлупки золотые, 
Ядра - чистый изумруд; 
Слуги белку стерегут, 
Служат ей прислугой разной - 
И приставлен дьяк приказный 
Строгий счет орехам весть; 
Отдает ей войско честь; 
Из скорлупок льют монету, 
Да пускают в ход по свету; 
Девки сыплют изумруд 
В кладовые, да подспуд; 
Все в том острове богаты, 
Изоб нет, везде палаты; 
А сидит в нем князь гвидон; 
Он прислал тебе поклон".  
Царь салтан дивится чуду. 
"если только жив я буду, 
Чудный остров навещу, 
У гвидона погощу". 
А ткачиха с поварихой, 
С сватьей бабой бабарихой, 
Не хотят его пустить 
Чудный остров навестить. 
Усмехнувшись исподтиха, 
Говорит царю ткачиха: 
"что тут дивного? Ну, вот! 
Белка камушки грызет, 
Мечет золото и в груды 
Загребает изумруды; 
Этим нас не удивишь, 
Правду ль, нет ли говоришь. 
В свете есть иное диво: 
Море вздуется бурливо, 
Закипит, подымет вой, 
Хлынет на берег пустой, 
Разольется в шумном беге, 
И очутятся на бреге, 
В чешуе, как жар горя, 
Тридцать три богатыря, 
Все красавцы удалые, 
Великаны молодые, 
Все равны, как на подбор, 
С ними дядька черномор, 
Это диво, так уж диво, 
Можно молвить справедливо!" 
Гости умные молчат, 
Спорить с нею не хотят. 
Диву царь салтан дивится, 
А гвидон-то злится, злится.... 
Зажужжал он и как раз 
Тетке сел на левый глаз, 
И ткачиха побледнела: 
"ай!" и тут же окривела; 
Все кричат: "лови, лови, 
Да дави ее, дави.... 
Вот ужо! Постой немножко, 
Погоди. ..." а князь в окошко, 
Да спокойно в свой удел 
Через море прилетел. 

Князь у синя моря ходит, 
С синя моря глаз не сводит; 
Глядь - поверх текучих вод 
Лебедь белая плывет. 
"здравствуй, князь ты мой прекрасный! 
Что ты тих, как день ненастный! 
Опечалился чему?" - 
Говорит она ему. 
Князь гвидон ей отвечает: 
"грусть-тоска меня съедает - 
Диво б дивное хотел 
Перенесть я в мой удел". 
- "где-то вздуется бурливо 
Окиян, подымет вой, 
Хлынет на берег пустой, 
Расплеснется в шумном беге, 
И очутятся на бреге, 
В чешуе, как жар горя, 
Тридцать три богатыря, 
Все красавцы молодые, 
Великаны удалые, 
Все равны, как на подбор, 
С ними дядька черномор". 
Князю лебедь отвечает: 
"вот что, князь, тебя смущает? 
Не тужи, душа моя, 
Это чудо знаю я. 
Эти витязи морские 
Мне ведь братья все родные. 
Не печалься же, ступай, 
В гости братцев поджидай". 

Князь пошел, забывши горе, 
Сел на башню, и на море 
Стал глядеть он; море вдруг 
Всколыхалося вокруг, 
Расплескалось в шумном беге 
И оставило на бреге 
Тридцать три богатыря; 
В чешуе, как жар горя, 
Идут витязи четами, 
И блистая сединами 
Дядька впереди идeт 
И ко граду их ведет.  
С башни князь гвидон сбегает, 
Дорогих гостей встречает; 
Второпях народ бежит; 
Дядька князю говорит: 
"лебедь нас к тебе послала 
И наказом наказала 
Славный город твой хранить 
И дозором обходить. 
Мы отныне ежеденно 
Вместе будем непременно 
У высоких стен твоих 
Выходить из вод морских, 
Так увидимся мы вскоре, 
А теперь пора нам в море; 
Тяжек воздух нам земли". 
Все потом домой ушли. 

Ветер по морю гуляет 
И кораблик подгоняет; 
Он бежит себе в волнах 
На поднятых парусах 
Мимо острова крутого, 
Мимо города большого; 
Пушки с пристани палят 
Кораблю пристать велят. 
Пристают к заставе гости. 
Князь гвидон зовет их в гости, 
Их и кормит и поит 
И ответ держать велит: 
"чем вы, гости, торг ведете? 
И куда теперь плывете?" 
Корабельщики в ответ: 
"мы объехали весь свет; 
Торговали мы булатом, 
Чистым серебром и златом, 
И теперь нам вышел срок; 
А лежит нам путь далек, 
Мимо острова буяна 
В царство славного салтана". 
Говорит им князь тогда: 
"добрый путь вам, господа, 
По морю по окияну 
К славному царю салтану.  
Да скажите ж: князь гвидон 
Шлет-де свой царю поклон". 

Гости князю поклонились. 
Вышли вон и в путь пустились. 
К морю князь, а лебедь там 
Уж гуляет по волнам. 
Князь опять: душа-де просит... 
Так и тянет и уносит... 
И опять она его 
Вмиг обрызгала всего. 
Тут он очень уменьшился, 
Шмелем князь оборотился, 
Полетел и зажужжал; 
Судно на море догнал, 
Потихоньку опустился 
На корму - и в щель забился. 

Ветер весело шумит, 
Судно весело бежит 
Мимо острова буяна, 
В царство славного салтана, 
И желанная страна 
Вот уж издали видна. 
Вот на берег вышли гости. 
Царь салтан зовет их в гости, 
И за ними во дворец 
Полетел наш удалец. 
Видит, весь сияя в злате, 
Царь салтан сидит в палате 
На престоле и в венце, 
С грустной думой на лице. 
А ткачиха с поварихой, 
С сватьей бабой бабарихой, 
Около царя сидят - 
Четырьмя все три глядят. 
Царь салтан гостей сажает 
За свой стол и вопрошает: 
"ой вы, гости-господа, 
Долго ль ездили? Куда? 
Ладно ль за морем иль худо? 
И какое в свете чудо?" 
Корабельщики в ответ: 
"мы объехали весь свет; 
За морем житье нехудо; 
В свете ж вот какое чудо: 
Остров на море лежит, 
Град на острове стоит, 
Каждый день идет там диво: 
Море вздуется бурливо, 
Закипит, подымет вой, 
Хлынет на берег пустой, 
Расплеснётся в скором беге - 
И останутся на бреге 
Тридцать три богатыря, 
В чешуе златой горя, 
Все красавцы молодые, 
Великаны удалые, 
Все равны, как на подбор; 
Старый дядька черномор 
С ними из моря выходит 
И попарно их выводит, 
Чтобы остров тот хранить 
И дозором обходить - 
И той стражи нет надежней, 
Ни храбрее, ни прилежней.  
А сидит там князь гвидон; 
Он прислал тебе поклон". 
Царь салтан дивится чуду. 
"коли жив я только буду, 
Чудный остров навещу 
И у князя погощу". 
Повариха и ткачиха 
Ни гугу - но бабариха 
Усмехнувшись говорит: 
"кто нас этим удивит? 
Люди из моря выходят 
И себе дозором бродят! 
Правду ль бают или лгут, 
Дива я не вижу тут. 
В свете есть такие ль дива? 
Вот идет молва правдива: 
За морем царевна есть, 
Что не можно глаз отвесть; 
Днем свет божий затмевает, 
Ночью землю освещает, 
Месяц под косой блестит, 
А во лбу звезда горит. 
А сама-то величава, 
Выплывает, будто пава; 
А как речь-то говорит, 
Словно реченька журчит. 
Молвить можно справедливо, 
Это диво, так уж диво". 
Гости умные молчат: 
Спорить с бабой не хотят. 
Чуду царь салтан дивится - 
А царевич хоть и злится, 
Но жалеет он очей 
Старой бабушки своей; 
Он над ней жужжит, кружится - 
Прямо на нос к ней садится 
Нос ужалил богатырь; 
На носу вскочил волдырь. 
И опять пошла тревога: 
"помогите, ради бога! 
Караул! Лови, лови, 
Да дави его, дави. ... 
Вот ужо! Пожди немножко, 
Погоди!..." а шмель в око 
Да спокойно в свой удел 
Через море полетел. 

Князь у синя моря ходит, 
С синя моря глаз не сводит; 
Глядь - поверх текучих вод 
Лебедь белая плывет. 
"здравствуй, князь ты мой прекрасный! 
Что ж ты тих, как день ненастный? 
Опечалился чему?" - 
Говорит она ему. 
Князь гвидон ей отвечает: 
"грусть-тоска меня съедает; 
Люди женятся; гляжу, 
Неженат лишь я хожу". 
- "а кого же на примете 
Ты имеешь?" - "да на свете, 
Говорят, царевна есть, 
Что не можно глаз отвесть. 
Днем свет божий затмевает, 
Ночью землю освещает - 
Месяц под косой блестит, 
А во лбу звезда горит. 
А сама-то величава, 
Выступает, будто пава; 
Сладку речь-то говорит, 
Будто реченька журчит. 
Только, полно, правда ль это?" 
Князь со страхом ждет ответа. 
Лебедь белая молчит 
И подумав говорит; 
"да! Такая есть девица. 
Но жена не рукавица: 
С белой ручки не стряхнешь, 
Да за пояс не заткнешь. 
Услужу тебе советом - 
Слушай: обо всем об этом 
Пораздумай ты путем, 
Не раскаяться б потом".  
Князь пред нею стал божиться, 
Что пора ему жениться, 
Что об этом обо всем 
Передумал он путем; 
Что готов душою страстной 
За царевною прекрасной 
Он пешком итти отсель. 
Хоть за тридевять земель. 
Лебедь тут, вздохнув глубоко, 
Молвила: "зачем далёко? 
Знай, близка судьба твоя, 
Ведь царевна эта - я". 
Тут она, взмахнув крылами, 
Полетела над волнами 
И на берег с высоты 
Опустилася в кусты, 
Встрепенулась, отряхнулась 
И царевной обернулась: 
Месяц под косой блестит, 
А во лбу звезда горит; 
А сама-то величава, 
Выступает, будто пава; 
А как речь-то говорит, 
Словно реченька журчит. 
Князь царевну обнимает, 
К белой груди прижимает 
И ведет ее скорей 
К милой матушке своей. 
Князь ей в ноги, умоляя: 
"государыня-родная! 
Выбрал я жену себе, 
Дочь послушную тебе. 
Просим оба разрешенья, 
Твоего благословенья: 
Ты детей благослови 
Жить в совете и любви". 
Над главою их покорной 
Мать с иконой чудотворной 
Слезы льет и говорит: 
"бог вас, дети, наградит". 
Князь не долго собирался, 
На царевне обвенчался; 
Стали жить да поживать, 
Да приплода поджидать.  

Ветер по морю гуляет 
И кораблик подгоняет; 
Он бежит себе в волнах 
На раздутых парусах 
Мимо острова крутого, 
Мимо города большого; 
Пушки с пристани палят, 
Кораблю пристать велят. 
Пристают к заставе гости. 
Князь гвидон зовет их в гости, 
Он их кормит и поит 
И ответ держать велит: 
"чем вы, гости, торг ведете 
И куда теперь плывете?" 
Корабельщики в ответ: 
"мы объехали весь свет, 
Торговали мы не даром 
Неуказанным товаром; 
А лежит нам путь далек: 
Восвояси на восток, 
Мимо острова буяна, 
В царство славного салтана". 
Князь им вымолвил тогда: 
"добрый путь вам, господа, 
По морю по окияну 
К славному царю салтану; 
Да напомните ему, 
Государю своему: 
К нам он в гости обещался, 
А доселе не собрался - 
Шлю ему я свой поклон". 
Гости в путь, а князь гвидон 
Дома на сей раз остался 
И с женою не расстался. 

Ветер весело шумит, 
Судно весело бежит 
Мимо острова буяна, 
К царству славного салтана, 
И знакомая страна 
Вот уж издали видна. 
Вот на берег вышли гости. 
Царь салтан зовет их в гости.  
Гости видят: во дворце 
Царь сидит в своем венце, 
А ткачиха с поварихой, 
С сватьей бабой бабарихой, 
Около царя сидят, 
Четырьмя все три глядят. 
Царь салтан гостей сажает 
За свой стол и вопрошает: 
"ой вы, гости-господа, 
Долго ль ездили? Куда? 
Ладно ль за морем, иль худо? 
И какое в свете чудо?" 
Корабельщики в ответ: 
"мы объехали весь свет; 
За морем житье нехудо, 
В свете ж вот какое чудо: 
Остров на море лежит, 
Град на острове стоит, 
С златоглавыми церквами, 
С теремами и садами; 
Ель растет перед дворцом, 
А под ней хрустальный дом; 
Белка в нем живет ручная, 
Да чудесница какая! 
Белка песенки поет, 
Да орешки всё грызет; 
А орешки не простые, 
Скорлупы-то золотые, 
Ядра - чистый изумруд 
Белку холят, берегут. 
Там еще другое диво: 
Море вздуется бурливо: 
Закипит, подымет вой, 
Хлынет на берег пустой, 
Расплеснется в скором беге, 
И очутятся на бреге, 
В чешуе, как жар горя, 
Тридцать три богатыря, 
Все красавцы удалые, 
Великаны молодые, 
Все равны, как на подбор - 
С ними дядька черномор.  
И той стражи нет надежней, 
Ни храбрее, ни прилежней. 
А у князя женка есть, 
Что не можно глаз отвесть: 
Днем свет божий затмевает, 
Ночью землю освещает; 
Месяц под косой блестит, 
А во лбу звезда горит. 
Князь гвидон тот город правит, 
Всяк его усердно славит; 
Он прислал тебе поклон, 
Да тебе пеняет он: 
К нам-де в гости обещался 
А доселе не собрался". 

Тут уж царь не утерпел, 
Снарядить он флот велел. 
А ткачиха с поварихой, 
С сватьей бабой бабарихой, 
Не хотят царя пустить 
Чудный остров навестить. 
Но салтан им не внимает 
И как раз их унимает: 
"что я? Царь или дитя? - 
Говорит он не шутя: - 
Нынче ж еду!" - тут он топнул, 
Вышел вон и дверью хлопнул. 

Под окном гвидон сидит, 
Молча на море глядит: 
Не шумит оно, не хлещет, 
Лишь едва, едва трепещет, 
И в лазоревой дали 
Показались корабли: 
По равнинам окияна 
Едет флот царя салтана.

О купце и отцензурированном «Попе»

Сказку А.С. Пушкина «О попе и работнике его Балде» в редакции Жуковского — «Сказка о купце Остолопе и работнике его Балде»  издали в кубанском Свято-Троицком соборе города Армавир. Впервые сказка про купца Остолопа была опубликована в 1840 году. Версия «О попе и работнике его Балде», была напечатана в 1882 году в собрании сочинений Пушкина под редакцией Ефремова.

Переиздание текста Жуковского вызвало широкое обсуждение, за комментарием редакция портала «Православие и мир» обратилась к известному пушкинисту, доктору филологических наук, профессору Дмитрию Павловичу Ивинскому.

Прежде всего, речь идет о публикации сказки, которая была осуществлена В.А. Жуковским в девятом томе посмертного собрания сочинений А.С. Пушкина в 1841 году. Совершенно ясно, что по цензурным условиям (думаю, что творческие проблемы были для Жуковского на втором плане) эта сказка, в которой в не вполне ожидаемом виде представало духовное лицо, напечатана быть не могла. И, собственно говоря, вариант Жуковского – это вариант вынужденный. Примерно так же Жуковский поступил для того, чтобы можно было напечатать петербургскую повесть «Медный всадник» — там тоже были изъятия и правка. И уж конечно, когда Жуковский правил «Медного всадника» и когда он правил «Сказку о попе и работнике его Балде», он не думал вступать в творческое соревнование с Пушкиным. Он исходил не из того, что Пушкин по тем или иным причинам решил испортить русский литературный язык, и не из того, что подготовка собрания сочинений покойного друга требует какого-то соревновательного момента, а просто из того, что есть определенные цензурные препятствия, и их нужно обойти. Вопросы творческие для него были при этом второстепенными.

В републикации варианта Жуковского я лично не вижу ничего плохого. Почему нет? В конце концов, это Пушкин и Жуковский. Да, соавторство, на которое Пушкин явно не рассчитывал, да, оно оказалось вынужденным. Другое дело, как это сейчас напечатано и как это можно печатать?

С моей точки зрения, если печатается редакция Жуковского, то об этом необходимо сообщить в самом издании: у нас нет никаких сомнений в аутентичности пушкинского текста и нет никаких сомнений в том, что правка 1841 года – это именно правка Жуковского.

Теперь что касается ценности текста. Как ее понимать? Если ценностью для нас является прежде всего аутентичность текста, и мы по тем или иным причинам не склонны придавать особого значения его идеологической нагрузке, которую, впрочем, надо обсуждать отдельно – это сложный текст, и он вряд ли может быть сведен к каким-то прямолинейным интерпретациям, например, к некоторым интерпретациям советского времени, согласно которым Александру Сергеевичу просто захотелось написать, так сказать, антиклерикальную вещь (я думаю, что реальность значительно сложнее) — так вот, если мы считаем ценным именно исходный, подлинный, авторский текст, то тогда, конечно, мы должны печатать именно его. Если же речь идет об эстетических оценках – это дело вкуса, индивидуальных представлений о границах допустимого/недопустимого. Но мне трудно себе представить человека, которого сейчас может шокировать Пушкин. Вряд ли эта сказка входит в ряд тех произведений, которые могут нанести сугубый урон душевному здоровью. Другое дело, что ее надо уметь читать. Сказки Пушкина – вообще тексты в значительной мере закрытые. Они сложны. И боюсь, что очень мало адекватных прочтений этих вещей существует на сегодняшний день.

Есть еще одна проблема:  на протяжении долгого времени Россия читала именно редакцию Жуковского, которая многократно перепечатывалась и после того, как в 1880-е гг. П.А. Ефремов и П.О. Морозов восстановили пушкинский текст. Эта редакция  стала культурным фактом, она цитировалась, интерпретировалась, осмыслялась критиками, публицистами, литераторами.

Так или иначе, я не очень понимаю, почему вокруг этого издания возникла такая шумиха. Я посмотрел то, что печатается в Интернете: диапазон оценок исключительно широк – от благодушного равнодушия до неподдельной ярости. Была и такая постановка вопроса: мы возвращаемся к реалиям 1840-х гг., в эпоху Николаевской реакции, когда не могли печатать Пушкина в его подлинном виде. Я думаю, что пока все не так страшно, и весь вопрос для меня заключается не в информационном поводе для каких-то журналистских сюжетов, а просто в том, как это напечатано. Если есть указание на то, что печатается именно редакция Жуковского, этого достаточно, почему нет?

Считаю вполне допустимым знакомство школьников с обоими вариантами, но при этом, разумеется, им следует объяснить, что есть редакция пушкинская, подлинная, авторская, а есть вынужденная цензурная редакция Жуковского.

Записала Любовь Макарова

Дмитрий Павлович Ивинский: доктор филологических наук, профессор филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, автор книг «Александр Пушкин и Адам Мицкевич в кругу русско-польских литературных и политических отношений» (Вильнюс, 1993), «Князь П.А.Вяземский и А.С.Пушкин» (М., 1994), «Пушкин и Мицкевич: Материалы к истории литературных отношений» (М., 1999), «Пушкин и Мицкевич: История литературных отношений» (М., 2003) и статей о русской литературе XIX в., в т.ч. о творчестве П.А. Вяземского, Н.В.Гоголя, А.С.Грибоедова, А.С.Пушкина, Ф.И.Тютчева.

СКАЗКА О КУПЦЕ КУЗЬМЕ ОСТОЛОПЕ И РАБОТНИКЕ ЕГО БАЛДЕ

Жил был купец Кузьма Остолоп

По прозванью осиновый лоб .

Пошёл Кузьма по базару

Посмотреть кой-какого товару.

На встречу ему Балда

Идёт сам не зная куда.

«Что, дядюшка, так рано поднялся?

Чего ты взыскался?»

Кузьма ему в ответ: «Нужен мне работник:

Повар, конюх и плотник.

А где найти мне такого

Служителя не слишком дорогого?»

Балда говорит:

»Буду служить тебе славно,

Усердно и очень исправно,

В год за три щелчка тебе по лбу ,

Есть же давай мне варёную полбу».

Призадумался наш Кузьма Остолоп ,

Стал почёсывать лоб .

Щелчёк щелчку ведь рознь —

Да понадеялся на русский авось.

Кузьма говорит Балде: «Ладно,

Не будет нам обоим накладно,

Поживи-ка на моём подворье,

Окажи своё усердье и проворье.

* * *

Живёт Балда в купеческом доме,

Спит себе на соломе,

Ест за четверых,

Работает за пятерых,

До света всё у него пляшет,

Лошадь запряжёт, полосу вспашет,

Печь затопит, всё заготовит, закупит,

Яичко испечёт, да сам и облупит.

Хозяйка Балдой не нахвалится,

Их дочка Балдой лишь и печалится,

Сыночек их зовёт его тятей:

Кашу заварит, нянчится с дитятей.

Один Кузьма лишь Балду не любит,

Никогда его не приголубит,

О расплате думает частенько;

Время идёт и срок уже близенько.

* * *

Кузьма не есть, не пьёт, ночь не спит.

Лоб у него заранее трещит.

Вот он жене признаётся:

Так и так, что делать остаётся?

Ум у бабы догадлив,

На всякие хитрости повадлив.

Хозяйка Кузьме говорит: «Знаю средство,

Как удалить от нас такое бедство:

Закажи Балде службу, что-бы стало ему не в мочь;

А требуй, что бы он её исполнил точь-в-точь».

* * *

Стало на сердце у Кузьмы веселее,

Начал он глядеть на Балду посмелее.

Вот он кричит: «Поди-ка сюда,

Верный мой работник, Балда!

Слушай: Платить обязались черти

Мне оброк до самой моей смерти,

Лучшаго-б не надобно дохода,

Да есть на них недоимки за три года.

Как наешься ты своей полбы,

Собери-ка с чертей оброк мне полный».

* * *

Балда с Кузьмой понапрасну не споря,

Пошёл, да и сел у берега моря;

Там он стал верёвку крутить,

Да конец ея в море мочить.

Вот из моря вылез старый бес:

«Зачем ты, Балда, к нам залез?»

«Да вот верёвкой хочу море морщить,

Да вас, проклятое племя, корчить».

Беса старого взяла тут унылость.

«Скажи, за что такая немилость!»

«Как за что? Вы не платите оброка,

Не помните положеннаго срока.

Вот ужо будет нам потеха,

Вам, собакам, великая помеха».

— Балдушка, погоди ты морщить море:

Оброк сполна ты получишь вскоре,

Погоди, вышлю тебе внука». –

Балда мыслит: «Этого провести не штука!»

* * *

Вынырнул подосланный бесёнок,

Замяукал он, как голодный котёнок.

«Здравствуй, Балда мужичек!

Какой тебе надобно оброк?

Об оброке век мы не слыхали,

Не было чертям такой печали:

Ну, так и быть, возьми, да с уговору,

С общаго нашего приговору.

Чтобы вперёд не было никому горя:

Кто скорее из нас обежит около моря,

Тот и бери себе полный оброк,

Между тем приготовят там и мешок».

Засмеялся Балда лукаво:

— «Что ты это выдумал, право?

Где тебе тягаться со мною,

Со мною, самим Балдою!

Экаго послали супостата!

Подожди-ка моего меньшаго брата?!

* * *

Пошёл Балда в ближайший лесок,

Поймал двух зайцев да в мешок.

К морю опять он приходит;

У моря бесёнка находит.

Держит Балда за уши одного зайку:

«Попляши-ка под нашу балалайку;

Ты бесёнок, ещё молодёнок,

Со мною тягаться слабёнок

-Это было бы лишь время трата.

Обгони-ка сперва моего брата!»

Пустились бесёнок и зайка;

Бесёнок по берегу морскому,

А зайка в лес до дому.

Вот море кругом обежавши,

Высунув язык, мордку поднявши,

Прибежал бесёнок, задыхаясь,

Весь мокрёнок, лапкой утираясь,

Мысля: дело с Балдою сладить.

Глядь, а Балда братца гладит.

Приговаривает: «Братец мой любимый,

Устал, бедняжка! Отдохни, родимой!»

Бесёнок оторопел,

Хвостик поджал, совсем присмирел.

На братца поглядывает боком.

«Погоди», говорит «схожу за оброком».

* * *

Пришёл к деду: говорит: «Беда!

Обогнал меня меньшой Балда!»

Старый бес стал тут думать думу:

А Балда наделал такого шуму,

Что всё море смутилось,

И волнами так и расходилось.

* * *

Вылез бесёнок: «Полно, мужичек,

Вышлем тебе весь оброк;

Только слушай: видишь ты палку эту?

Выбери себе любую мету,

Кто дале палку бросит,

Тот пускай и оброк уносит.

Что-ж, боишься вывихнуть ручки?

Чего-ты ждёшь?» — «Да жду вон той тучки,

Зашвырну туда твою палку,

Да и начну с вами, чертями, свалку».

Испугался бесёнок, да к деду,

Разсказывать про балдову победу;

А Балда над морем шумит,

Да чертям верёвкой грозит.

* * *

Вылез опять бесёнок. «Что же хлопочешь?

Будет тебе оброк, коли захочешь!»

«Нет», говорит Балда,

«Теперь моя череда —

Условие сам назначу,

Задам тебе, вражёнок, задачу.

Посмотрим, какова у тебя сила!

Видишь, там сивая кобыла?

Кобылу подними-ка ты,

Да снеси её пол версты;

Снесёшь кобылу — оброк уж твой;

Не снесёшь кобылы — он будет мой».

Бедненький, бес

Под кобылу подлез, понатужился,

понапружился

Приподнял кобылу, два шага шагнул,

На третьем упал, ножки протянул.

* * *

А Балда ему: «Глупый ты бес,

Куда ты за нами полез?

И руками-то снести не смог,

А я, смотри, снесу промеж ног».

Сел Балда на кобылу верхом,

Да версту проскакал так что дым столбом.

Испугался бесёнок, и к деду

Пошёл рассказывать про такую победу.

Делать нечего, черти собрали полный оброк

Да на Балду взвалили мешок.

* * *

Идёт Балда, покрякивает,

А Кузьма , завидя Балду, вскакивает,

За хозяйку прячется,

Со стражу корячится.

Балда его тут отыскал,

Отдал оброк, платы требовать стал .

* * *

Бедный купец Кузьма Остолоп

Подставил лоб …

С первого щелчка

Прыгнул Кузьма до потолка,

Со второго щелчка

Лишился Кузьма языка,

А с третьего щелчка

Выбило ум у старика.

А Балда приговаривал с укоризной:

«Не гонялся бы ты, Кузьма, за дешевизной!»

ЯНА ЮЗВАК — стихи о Балде

Угонзай
стихотворения из книги.

Зверь-человек — священное чудише сикхов — сопромат
стихотворения.

По эту сторону сна
стихотворения.

Поэма героев

Балда
стихотворения.

ЯНА    ЮЗВАК

БАЛДА

цикл стихотворений

* * *
А и что там у тебя ниже мыслей?
А и дёрн, наверное, голова-колобок!
Укатают тебя, будто сыр в масле,
утолкают в колено да в ял сапог.

Заволакивай глаза, шокай, (г)экай,
мельтеши пред ликом Господа, что волчок…
Ай запишут про тебя: ну, был человеком,
ай да сплыл пониже мысли, дурачок!

* * *
Как тебе на вкус имя моё?
Или — предпочитаешь с кровью?
Жуй, сознавая своё «бытиё» —
участь коровью, участь коровью.

* * *
Там, там, там,
за тридевять снов или слов отсюда,
по семь раз истоптанным городам
губы тебя выдают, Иуда!
Рёбра тебя предают, Адам!

Там, там, там,
на высоте корабельных сосен,
на расстоянье моей по тебе тоски
ты говоришь, что мир этот так несносен,
словно дитя, играющее взапуски.

Там, там, там
море о берег с силой небесной бухает.
Там, небесам внимая, одолевая тьму,
голос – предатель мой – жарит на солнце буквы:
голое слово в нищенскую суму.

УСПЕНИЕ БОГОРОДИЦЫ.
2006 г.

ты не ешь кладбищенскую землянику
моё сердце с западной стороны
там хоронит солнце Исток великий
обновляя вечности валуны

и по праву первого хода пешки
короли тасуют свои дела
на востоке дети грызут орешки
где Бессмертнаго смертная родила

ВЕРА ЯЗЫКОВ

Христарадничала старушка:
ай, подайте, ай, подайте, девять кругов ада прошла, шла, маршировала, как оловянный солдатик, была католичкой, была Бабой Ягою, ела на Масленицу блинчики с курагою, ела тело Христово, запивала кагором церковным, пела хором со святыми, сбрасывала оковы, снискала-снискала в народе юродивой славы снискала, любила по-Божески, по-человечьи ласкала возлюбленных сестёр моих с розовыми сосками, возлюбленных братьев моих с их воровским оскалом. Колом стояло платье, волос крепился грязью, хотела спросить: «Кто этот путь оплатит?» Но слова в языке увязли, размягчились слюною, растворились как прах и пепел, и молчальницей стала говорунам на потеху.

«Смотрите, кто идет» — «Немая идёт». «Смотрите, кто лежит» — «Немая лежит». «Немая — живая? Или немая — мёртвая?» «Сметай её с дороги, мятую» — «Сметай её с дороги мётлами».

Сама не своя встала с дороги на ноги, сама не своя убила обидчика словом, теперь он сидит на ветке, заливается иволгой, поёт про меня правду, живёт на всём готовом, несёт золотые яйца, несёт миру благие вести, смотрит на меня, ухмыляется, и так будет жить лет двести. Хотела крикнуть я птице: «Не пой, моя иволга, хватит!» Но вырвалось снова из чрева: «Кто этот путь оплатит?»

Христарадничала старушка:
ай, подайте, ай, подайте, была пылью я под лубяной кроватью, на кровати муж и жена, на кровати жена и муж, жена в мужа влюблена, муж до пояса дюж, выше пояса скелет, голова пустая, сколько мужу было лет — до сих пор не знаю. И была его жена писаной красою: вместо волоса струна пела под косою, и была у ней звезда не во лбу, а в жопе, она плакала всегда и водила «Опель».

Но однажды жёлтый уж заползает мужу в глаз, и кричит в запале муж: «Горе нам и горе в нас!» И жена его, верна, в худеньком халате, пьёт без жажды, спит без сна. Кто их путь оплатит?

Потускнела пыль веков, стала обычайна, и исчезла я легко под метёлкой джайна.

Христарадничала старушка, моросила дождём слова, ей подбрасывали ватрушки, обещали — не раз, не два — что оплатят ей путь обратный, что оплатят ей ночь и день, что на первом же круге ада ей валандаться станет лень.

Но старушка, не зная меры, милосердным бросалась в ноги:

                             ай, подайте мою мне веру, ай, верните мне в сердце Бога.

* * *
пламя языкастое
чучелко зимы
раньше жили кастами
а теперь
сами с усами
с длинными волосами
с длинными языками
со взведенными колками
вспомни как плясали
жигу жигу жигу
не умирали
жили жили жили
и о морали не говорили
зелье варили
наносили на карту новые города
вам господин туда
вам госпожа сюда
так голосили
так прогоняли зиму
были красивы
ездили на лимузине
а теперь
пламя языкастное
чучелко зимы
мы с тобой опасные
уличные мы

* * *
ты не ешь ягоду
красну мякотну
жизнь беспамятна
безоглядотна

вот и встретились вот и свиделись
пиши с ятями на земле
первоглазые твои идолы
первосцеживают елей

* * *
Как тебе на вкус Тело Его?
Или — предпочитаешь Разум?
Знай, пробираться дорожкой кривой
к Небу — без мазы.

Я-С ЛИ?

я ли то была я ли
меня ли лелеяли мяли
заворачивали в одеяле
разворачивали обнимали
чужим не отдавали
по отчеству не называли
я ли то была я ли

я ли то была если
мыли мылили отдали в ясли
кормили кашею с маслом
поили млеком и киселём
среди таких же кулём
не слышащих своих имён
не знающих своего места

мы ли то были мы ли
когда друг друга лупили
учились любить любили
по алфавиту сидели
по росту стояли
плели кудели
мы ли то были я ли

а теперь

фамилии выучили
имена вызубрили
отчества в скобках
профессия в портмоне
Господи смотри на меня в оба своих милосердных ока
чтоб ничего не казалось мне

ЯНА ЮЗВАК на Середине мира.


Угонзай
стихотворения из книги.

Зверь-человек — священное чудишще сикхов — сопромат
стихотворения.

По эту сторону сна
стихотворения.

Поэма героев

Балда
стихотворения.

станция: новости
у врат зари
на середине мира
новое столетие
город золотой


Yoko Ono — What A Bastard the World Is текст и перевод песни

Йоко Оно