Баскетбол блог фонарь – 10 самых известных программ о баскетболе - Фонарь - Блоги
Голливудский баскетбол — Фонарь — Блоги
Из любого поражения принято делать выводы. К чему вылет от «Далласа» подтолкнет самих «Лейкерс», будет понятно уже в скором времени. А вот из всего сказанного и написанного по данному поводу вывод можно сделать только один: удивительным образом все это имеет очень мало с реальностью и выходит далеко за чисто спортивные рамки. Низвергнутым чемпионам либо пророчат долговременный кризис, мучительную перестройку, забвение и прочие напасти. Либо ждут спасительного пришествия Дуайта Ховарда/Дерона Уильямса, новых вложений, приглашения Рика Адельмана и незамедлительного возвращения первого места. Иными словами, к вылету «Лейкерс» относятся не совсем так, как к проигрышу любой другой команды. Поражение от «Далласа» знаменательно тем, что очень четко показало: «Лейкерс» – далеко не просто суперклуб, династия и команда с богатыми традициями. В восприятии и болельщиков, и ненавистников клуба «Лейкерс» неотделимы если не от первого места, то от финала, что собственно ставит их за грани разумных спортивных рамок и переводит в какую-то киношно-фантастическую плоскость.
То, что ты тренер, выигравший больше чемпионств, чем кто-либо еще, здесь не котируется
За последние 10 лет калифорнийцы 7 раз играли в финале и 5 раз там побеждали. Это вполне сопоставимо с 90-ми, когда доминировали «Буллз», и 80-ми, когда титулы разыгрывали по сути две команды. Но при этом разница в понимании этих «Лейкерс» и других подминающих под себя остальных команд четко показывает пиар-эволюцию, произошедшую за последние 30 лет. Если «Лейкерс» в 80-х со всем их Showtime оставались, прежде всего, спортсменами, пусть яркими, поражающими публику нестандартными ходами (будь то участие в кампании против наркотиков или фотосъемка на яхте), и лишь по завершении карьеры могли задуматься о чем-то другом, а в «Чикаго» лишь Майклу Джордану позволялось быть и баскетболистом, и бизнесменом, то нынешняя команда давно уже живет не только баскетболом. И это относится ко всем, а не исключительно к звездам – даже игроки второго плана ощущают себя полноценной частью Голливуда.
Эти «Лейкерс» стали по-настоящему голливудской командой. С одной стороны, чем-то, что может стать ярким «гламурным» фоном для досуга звезд. С другой, эпитет «голливудская» здесь не только обозначает место и сопутствующие ему атрибуты, но имманентные характеристики самого явления. Они сами не только звезды спорта, но просто звезды.
У каждого из них есть своя история. Свой образ. Своя харизма. То, что ты тренер, выигравший больше чемпионств, чем кто-либо еще, здесь не котируется. Должны быть трагическая любовь, скандальная история взаимоотношений с игроками, рассказанная в подробностях, роман с дочкой босса, не просто опыт, чутье и мастерство, но что-то высшее, какая-то почти джедаевская мудрость. Ну и наконец, ты обязан быть дзен-мастером (в Голливуде так принято). Тихий, забитый Руди Томьянович тут явно не прижился. О каждом игроке можно рассказать что-то подобное. Либо ты перевоспитавшийся псих, продолжающий эпатировать публику, но теперь по-доброму. Либо семифутер со страстью к технике/хирургии. Своя история здесь есть даже у тех, кто сидит в самом дальнем углу скамейки и ничего не ждет, а просто радуется тому, что довелось посмотреть на игру чемпионов из первого ряда – тут тебе и обладатель черного пояса по дзюдо, зажигательный француз с драматичной жизненной историей или на худой конец Адам Моррисон.
Своя история здесь есть даже у тех, кто сидит в самом дальнем углу скамейки и ничего не ждет
И вот эта команда на каком-то этапе перестала быть всего лишь любимым клубом голливудских звезд, но и сама стала и звездой, и голливудской историей. В Голливуде никому не интересны середняки и неудачники. Нужна обязательно история успеха, которая бы компенсировала и подчеркивала все несчастья/проступки/лишения в жизни игроков до «Лейкерс». Эта команда, которая обязана побеждать, обязана выходить в финал. И любых других мест, кроме первого, для нее не существует. Не потому, что у нее самая большая платежка в лиге, лучший тренер, лучший игрок, муж одной из сестер Кардашьян или Адам Моррисон. А просто потому, что так получилось, таково веление времени, таковы ожидания толпы. Последняя, кстати, очень чутко относится к славе «Лейкерс» и постоянно празднует чемпионство поджогами машин и драками с полицией. Можно было бы сделать так, как это происходит везде. Но ведь это скучно и не привлекает внимания.
Вот отсюда и проистекает отношение к провалу клуба. Киношное натренированное восприятие подсказывает, что дальше будет либо грандиозное падение с трагедиями, разрывами, скандалами, увольнениями, обменами, либо восстановление справедливости и счастливое возвращение на пьедестал, откуда уж можно будет всыпать всем по заслугам. Либо добро победит зло, либо наоборот. И другого здесь не дано. Что удивительно, так считают и болельщики команды, и те, кто все эти годы негодует из-за утверждения «желтопузых» на олимпе. Разнице лишь в подходе.
Забавно, но даже понимание иррациональности такого отношения все равно каждый год заставляет усаживаться перед экраном и следить за развитием сюжета, который предложат «Лейкерс». Возможно, так действительно интереснее. Нужно просто набраться терпения и подождать нового сезона этого сериала. Только относиться ко всем глубокомысленным высказываниям примерно как к негодующим воплям фанатов Lost или догадкам зрителей How I met your mother. Рассуждать о них бессмысленно, ведь жизнь на экране обгоняет мечту.
www.sports.ru
10 причин посетить международный турнир по баскетболу — Фонарь — Блоги
По следам записок очевидца о только что завершившемся Мундобаскете представляем вашему вниманию список причин, которые могут вас сподвигнуть лично посетить следующий международный баскетбольный форум, даже если ваша сборная не пробилась в состав участников и вам не за кого болеть.
Вы все равно сможете:
1. Посмотреть мир.
Так как турниры проводятся и в мировых столицах, и в европейской провинции – вы всегда оказываетесь в выигрыше. В первом случае это – прекрасная возможность угнаться за той, которая была в Париже и не только в нем одном. Заполнить пробелы, так сказать. Ну и приобщиться к мировой культуре, само собой. Даже если у вас нет сил и/или времени совмещать в один день баскетбол с «культур-мультур», на помощь приходит расписание игр — на любом турнире всегда есть свободные от матчей дни. Вы сможете со спокойной душой и без лишней суеты осмотреть все десять миллионов достопримечательностей в Лондоне, Париже, Мадриде или Стамбуле. Если же интересующий вас турнир проводится в относительном маленьком городе, то и в этом случае это несомненный плюс – вы получаете повод оказаться там, куда вас вряд ли занесла бы обычная туристическая тропа. Это означает меньше суеты, меньше обвешанных камерами японцев на каждом шагу, меньшие расходы, более глубокое погружение в местную жизнь и более уникальный опыт. Самые мои лучшие впечатления связаны с Катовице и Каунасом, в которых нет такого количества общепризнанных объектов интереса и памятников ЮНЕСКО, но есть дешевое пиво и душевные бабушки с грибами-ягодами (простите, бабушки, что пиво упомянуто первым).
2. Поглазеть на красивых девушек.
Естественным продолжением осмотра мира является (пр)осмотр лучших представительниц этого мира. Опять-таки попросим прощения у бабушек (что-то им не везет), на этот раз за то, что «лучшие» в данном контексте – это молодые и красивые. Речь идет, разумеется, об исключительно созерцательном эстетическом удовольствии, в жены-подруги мы никого не выбираем и никоим образом не касаемся человеческих качеств объектов созерцания. Просто смотрим и любуемся прекрасными незнакомками, которыми просто кишат баскетбольные форумы. Понятно, что понятия красоты и даже молодости могут разниться, но у нас не конкурс красоты, поэтому критерии – более чем расплывчаты, если вообще существуют. Кому девушка не нравится, может не смотреть.
Околобаскетбольные красавицы могут быть болельщицами команд-участниц,
спортсменками, которым устроили параллельное основным баталиям соревнование,
участницами ансамблей местной самодеятельности, с помощью которых организаторы развлекают народ,
просто девчонками на улицах, привлеченными «дивжняком» вокруг турнира,
или даже полицейскими, отряженными на обеспечение порядка.
3. Пообщаться с профессиональными красавицами.
Само собой, что помимо «красавиц-любительниц» на всех турнирах присутствуют профессиональные красавицы, если можно так выразиться. Речь идет о девушках группы поддержки и шоу-герлз всевозможных спонсоров. Первых, конечно, иногда счастливится наблюдать и в телевизионных трансляциях. Но зачастую их выступления режиссер трансляции заменяет рекламой, и, даже если танцы не вырезают, по телевизору не успеваешь разглядеть разные мелкие, но важные детали.
Они могут относиться к антуражу (стильные полосатые каблуки),
к поведению (разнообразие поз возлежания)
и к характеру (готовность придти на помощь подругам и аристократическая грациозность даже в ранге запасной).
Но главное – это то, что в отличии от телевизонных болельщиков, у вас будет возможность сфотографировать(ся) и при желании пообщаться с девушками в неформальной внепаркетной обстановке.
Иногда даже дважды за один день.
В жаркий полдень
и прохладным вечером.
Но если чирлидерши еще могут быть или заняты, или просто высокомерны и заносчивы незаинтересованы в общении, то промоутерши доступны всегда. Особенно, если вы – интересная творческая личность с тонкой душевной организацией и богатым внутренним миром. К таким они тянутся сами.
4. Посмотреть на «звезд» прошлого.
Каждый большой турнир собирает огромное количество баскетбольного народа. Помимо разнообразных чиновников всех мастей и президента клуба, которого кисс-камера ловит в компании (по непроверенных слухам) жены брата бывшего игрока этого клуба, приезжают настоящие легенды баскетбола и спокойно ходят среди простого мелкого люда. Тем, кстати, и хороши баскетболисты (как прошлого, так и настоящего), что в отличии от, скажем, футболистов они всегда видны и легко узнаваемы. Фотографировать их без себя любимого смысла особого нет – в интернете полно фотографий знаменитостей. Поэтому можно просто стоять и обалдевать от присутствия рядом человека, которого ты видел до этого только по телевизору. Так я однажды шел себе спокойно по Катовице (ЧЕ-2009), как вдруг рядом остановилось такси, и из него вышли и прошли буквально передо мной Билл Рассел и Оскар Робертсон. Я где стоял, там и присел. И если заокеанские гости такого масштаба – все-таки редкость, то «наших», европейских, можно встретить довольно часто. Если вы всегда хотели спросить у Дино Менегина, зачем он играл до 45 лет, – это ваш шанс. Но вблизи он очень большой и страшный человек, я лично поостерегся бы.
5. Дотянуться до «звезд» настоящего.
Те, ради которых все это собственно и устраивается, и те, у кого мальчишки от 5 до 40 лет просят автографы и «селфи», а девчонки от 18 до 28 интересуются, не нужна ли их мамам невестка. Кому-то это покажется очевидным и не достойным даже упоминания, но я все-таки скажу, что «звезды» – это самые обычные люди. Они точно так же ходят по улицам и болтают по мобильнику,
сидят в кафе,
и летают «Аэрофлотом» из тех же аэропортов, что и простые смертные.
Вы получите возможность повторить подвиг литовских братьев по отношению к Руди Фернандесу (не стал, ибо не настолько плохо к нему отношусь), помочь Дерону Уильямсу в выборе бриллиантов на Стамбульском рынке (не стал, ибо не настолько хорошо к нему отношусь) или попробовать дотянуться до гигантстких ушей гигантсткого Бобана Марьяновича (не стал, ибо вообще к нему не отношусь).
Кроме этого сборные иногда устраивают встречи с болельщиками, где доступ к телам баскетболистов практически не ограничен. Там же можно получить кроссовки Андрея Кириленко. На вырост.
6. Потусить с другими фанатами.
Тут не надо ничего пояснять. Турнир – это огромный хэппенинг. В зависимости от способностей и желания организаторов и от места проведения, он может быть очень удачным и веселым, а может быть – так себе. Угадать нельзя, наверное. Но в любом случае будет пиво, будет какая-нибудь снедь и будет много фанатов. С которыми можно пить, есть, брататься и «зажигать» в меру сил. Не знаю, как на футбольных подобных сборищах, но баскетбольный люд в абсолютном своем большинстве дружелюбен и ни капли не агрессивен. Неважно, какой флаг у тебя в руках или фамилия какого игрока на спине. Всегда присутствует очень много женщин и детей, еще больше – полиции. Safe environment, как говорят наши зарубежные друзья. Нельзя передать словами атмосферу классно организованной фан-зоны, надо там просто побывать.
7. Поиграть в баскетбол.
С другими фанатами можно не только пить, но и играть. Если здоровье позволяет, конечно. Это уникальная возможность оторвать свою пятую точку от домашнего дивана, гостиничной кровати и ресторанного стула и побросать мячик в корзину в компании с такими же сумасшедшими. Иногда площадки и кольца есть в фан-зоне прямо у стадиона,
иногда их можно найти где-нибудь поблизости.
Бывает, что фан-зону делают в центре города в то время, как стадион стоит где-нибудь на отшибе (ФФ-2012, ЧЕ-2013), тогда скооперироваться и погонять мяч становится менее тривиально, но все равно возможно. Главное, не забыть взять кроссовки и сделать страховку.
8. Прикоснуться к истории.
Будет что внукам рассказать и показать, достав из чулана планшет, на которые они будут смотреть, как современные дети смотрят на бобинный магнитофон.
– Смотри, внучок, это я и Леброн Джеймс.
– А, тот парень, который доминировал в НБА, когда там еще играли белые. Слабак! В нынешней лиге он даже в старт «Никс» не прошел бы.
9. Использовать шанс.
Не так много людей на этой планете могут себе позволить увидеть баскетбол (да и любой другой вид спорта) высочайшего уровня живьем. Если подумать о болельщиках со всего света, то есть целые континенты, которым не повезло в силу разных причин. Пусть обобщено и утрировано, но – у африканцев нет денег, австралийцам лететь черт знает сколько на любой турнир, в котором участвует кто-то помимо Новой Зеландии и Папуа Новой Гвинеи, а азиаты просто забывают попасть на соревнования, увлекшись фотографированием достопримечательностей. Лишь обе Америки и Европа могут позволить себе в полной мере наслаждаться спортом высших достижений. И раз уж вам повезло родиться на одном из этих континентов и иметь хоть какие-то финансовые возможности, то грех этим не воспользоваться хотя бы один раз. Даже чтобы просто иметь представление о том, что это такое. Понравится – здОрово, нет – так хоть будет полное право сказать «это – не мое, я там был, я знаю».
Не буду грузить практической информацией, скажу лишь пару общих замечаний. Если планировать поездку заранее и с умом, то затраты могут вполне приемлемыми. Возможно, вам придется отложить покупку нового айфона, но отменять ремонт точно не понадобится. Разумеется, у всех разные запросы по комфорту проживания и развлекательной программе и очень-очень разные супруги и подруги (если они присоединяются к поездке), корректирующие эти запросы, но это никак не коррелирует с целью вояжа. То есть баскетбол не введет в вас безумные дополнительные расходы. Если вам нужен пятизвездочный отель и вы можете его себе позволить, то вы его закАжите и в гастрономическом туре по Нормандии, и на Финале Четырех в Мадриде. Билеты на собственно матчи добываются самыми разнообразными способами, не все из них подразумевают вообще какие-либо расходы. Но это, пожалуй, тема для отдельного разговора. Найти дешевое проживание может быть проблематичным из-за наплыва точно таких же фанатов, но и тут есть варианты, не известные широкой публике. Скажем, в Катовице я жил в одной из комнат общежития местного института, которые предприимчивая администрация ВУЗа сдает всем желающим на время летних каникул. За 12 (!) евро за ночь мне достался вполне сносный «номер» со всеми удобствами (не на этаже), с точно таким же как у меня дома икеевским стулом (мелочь, а приятно) и маленькой кухонькой.
Но и без подобных удачных находок такие сервисы как airbnb и couchsurfing позволяют минимизировать расходы на проживание. Точно так же можно организовать еду и досуг. Информации – море, если есть желание ее найти и проанализировать, то нет ничего невозможного при любом бюджете, это абсолютно точно. Надо только принять решение поехать и приложить некоторые усилия для претворения этого решения в жизнь. Выбор – ваш, я лишь попытался перечислить несколько причин, которые могут на это сподвигнуть.
Да, чуть не забыл, есть еще одна причина.
10. Посмотреть вживую отличный баскетбол.
Спасибо за внимание!
www.sports.ru
Команда, которая создала современный баскетбол — Фонарь
Пока еще лучшая команда из Хьюстона.
Эта история началась с драки.
Вернон Максвелл был знаменит с разных сторон: например, не боялся на площадке никого и частенько гонял самого Джордана. Но в баскетболе он остался под ненавистным ему прозвищем «Безумный Макс».
Максвелл появился в «Рокетс» в 90-м. И за пять лет насобирал штрафов на 50 тысяч долларов (что ровно соответствовало его первому контракту) – ударил Сидни Грина, отпихнул арбитра, жестко завалил Нэйта Макмиллана, приложился локтем к Кристиану Лэйтнеру, отказался покидать площадку после удаления и материл судей. За ним со студенческих времен тянулась нескончаемая цепочка подобных инцидентов – драки в общественных местах, сопротивление аресту, задержание с незарегистрированным оружием, дисквалификации из-за наркотиков.
Никто не хотел так встретиться в финале с Джорданом, как Вернон Максвелл.
Только для него главная встреча в карьере приключилась не в Чикаго, и не с кружащим ему голову соперником.
6 февраля 95-го по ходу третьей четверти Максвелл со скамейки рванул на трибуны, взлетел на десятый ряд и совместил свой кулак с головой болельщика по имени Стив Джордж.
Джордж потом говорил, что причиной тому стали невинные шутки о том, что к тому моменту «ракетчик» набрал лишь 5 очков.
Максвелл заявлял, что Джордж не ограничился потоком ругательств, а еще припомнил незадолго до этого случившийся выкидыш у его жены.
Причины уже не столь важны.
Это был первый раз, когда игрок НБА сорвался на болельщика. Максвелл был дисквалифицирован на 10 матчей (и оштрафован еще на 20 тысяч) и окончательно убедил руководство «Рокетс», что команда – на тот момент действующий чемпион – нуждается в радикальных переменах.
«Хьюстон» начал сезон с 9-0, но потом уже выдавал все признаки самораспада – 14-9, 28-16, постоянные травмы, болезнь Оладжувона и четкое понимание того, что игра плохо соотносится с надеждой на повторение.
В том феврале «Хьюстон» поменял стартовую пятерку, двух основных помощников Оладжувона в чемпионском сезоне и создал новую игровую модель.
Максвелл на этом моменте оказался на обочине. Он обиделся на боссов за то, что они отдали его место Клайду Дрекслеру, симулировал травму перед стартом плей-офф, не собирался скрывать расстройство и был отчислен.
В «Хьюстоне» он был настолько органичен, что едва не принял ислам под воздействием Оладжувона. Дальше – просто затерялся в лиге.
***
«Мы тогда были в Далласе. Я первым прибыл на арену, хотел побросать . Приехал, переоделся, вышел на площадку… Тут ко мне подходит кто-то из «Маверикс» и говорит: «А ты что тут забыл?» Я ему: «Что ты имеешь в виду?» «Тебя обменяли в «Хьюстон».
Я набрал Клайду, который уже ехал в аэропорт. Мне никто ничего даже не сказал! Ни клуб, ни агент, никто! Мне вызывали такси, я прошел мимо моих бывших партнеров и поспешил в аэропорт. Когда я прибежал с сумками к выходу на посадку, то с меня пот лил в три ручья! Клайд надо мной угорал».
Трэйси Мюррэй стал частью сделки, в результате которой «Хьюстон» заполучил Клайда Дрекслера и отдал «Портленду» мощного форварда Отиса Торпа. И не только частью, но и довольно нелепым героем всего происходящего. Сначала о нем все забыли. Затем он оказался на переполненной арене «Рокетс» посреди матча с «Клипперс», когда болельщики, лишь в самых заветных мечтах видящие объединение Phi Slama Jama, увидели Дрекслера и утратили контроль над эмоциями. Вокруг все тряслось и бесновалось, а Мюррэй был вынужден делать вид, что и он к этому некоторым образом деепричастен.
Сейчас приход Дрекслера кажется самым очевидным, что вообще могло произойти.
Родной человек для Хьюстона, близкий друга Хакима, доступная звезда на периметр, персонаж, в отличие от Максвелла, все же стесняющийся своих тараканов, единственный, ради кого команда могла примириться с обменом Торпа, одного из самых любимых игроков у местных болельщиков.
Но тогда вся лига была настроена крайне негативно.
«Рокетс» ругали за то, что они сломали чемпионскую команду, не дав ей шанса защитить титул.
«Рокетс» ругали за то, они отдают «большого» за «маленького».
«Рокетс» ругали за то, что они отдают слишком много (Отис Торп, Марсело Никола, пик первого раунда) за сбитого летчика.
Многие тренеры в лиге (хотя Попович еще не работал) не стеснялись публично обсуждать фундаментально неверные шаги другого клуба.
Роберт Орри не стеснялся открыто спрашивать, что такой трейд может дать «Рокетс» и вообще какого хрена.
Дрекслер всех быстро переубедил. Он появился, когда Оладжувон пропускал матчи из-за анемии, и сразу же превратился в лидера – целый месяц набирал по 30 очков и 10 подборов в среднем, тащил на себе атаку и вызвал хотя бы какой-никакой призрак оптимизма. Он стал тем дополнительным генератором нападения, который был так нужен «Хьюстону». Он даже ненавидел Джордана почти так же сильно, как Вернон Максвелл.
В общем, Дрекслер занял то же место рядом с Оладжувоном, что и в университетской связке Phi Slama Jama.
И из-за этого все проглядели не только Мюррэя.
***
Все не заметили, что главным обменом для «Рокетс» стал тот, который команда не совершила. В начале февраля «Хьюстон» пытался заполучить Шона Элиотта из «Детройта» и отдавал за него Роберта Орри. Сделка состоялась, игроки разъехались по своим новым командам, но Элиотт тогда страдал от болезни почек, и «Рокетс» решили все переиграть.
«Команда тебе говорит, что ты ее будущее, потом предает тебя, затем она вынуждена взять тебя обратно».
Оплеванный Орри вернулся в Техас, чтобы внезапно оказаться самой важной технической частью в своей старой-новой команде.
Гораздо позже Томьянович объяснил причину трейда – Орри всех достал тем, что играл слишком альтруистично.
«Тот обмен был особенно болезненным для меня. Я вообще не мог спать. Я так люблю этого парня. Но он совсем не брал инициативу на себя, на него не обращали внимания, и защитники могли сосредоточиться на помощи против Оладжувона и Торпа. Он был так чувствителен к нуждам остальных, что забыл о собственных».
Всю последующую жизнь Орри вспоминал, что на него несостоявшийся обмен оказал такое воздействие, что он, глядя на цвет своей формы, перестал медлить, делать кучу ложных показов, искать остальных, а сразу же бросал без раздумий.
Сезон-95 был не самым обычным.
Предыдущим летом «Рокетс» и «Никс» зарубились в финале и ничего, кроме боли, не доставили. Обе команды выступали за максимально жесткий баскетбол под щитами, надеялись на не стесняющихся приемов из единоборств «больших», оперировали при помощи не самых выдающихся защитников и предложили зрителям семь матчей месилова, способного даже в пропорции пять минут к одной рекламной вызывать кровь из глаз. Оладжувон попал в тиски Юинга, Оукли и Мэйсона, Юинг потерялся в объятиях Оладжувона, а количество синяков, ссадин, шишек и других следов боли намного превышало количество запоминающихся моментов. Собственно, из всей серии в истории закрепились два эпизода: блок-шот Оладжувона, показавшего фокус с выдвигающейся рукой против Старкса на исходе шестого матча, и 2 из 18 с игры от бедняги Старкса в седьмом матче.
Именно поэтому перед следующим сезоном лига впервые решила, что необходимо избавляться от защитного баскетбола – на полметра была приближена трехочковая дуга, усилен контроль за мониторингом «зоны» в защите, а также изменены правила «хэндчекинга» так, чтобы исключить любой контроль на соперником, кроме формального.
К февралю «Рокетс» – сознательно или не совсем – уже более-менее понимали, что новые правила предполагают немного иной стиль, и попытались к нему адаптироваться.
Что-то далось легко.
Приближение трехочковой дуги очень сильно усилило тренд на увеличение количества дальних бросков. «Рокетс» оказались главным бенефициаром новшества. Они лидировали по трехам и в 94-м, когда Томьянович только начал строить систему из выступавшего тараном Оладжувона и снайперов вокруг него. Но тогда на площадке находились классические четвертые номера, а пассивный Орри играл третьего. В 95-м «Рокетс» сохранили первую позицию в данном компоненте, только трехочковых было уже не 15,7, а 21,4.
Что-то далось через эксперимент и мучения.
Томьянович вообще-то не приветствовал все эти нововведения, так как его вполне устраивала команда 94-го – те же костоломные «Никс», но чуть более изящные благодаря грациозности Оладжувона и хромоногим Кэсселлу и Кенни Смиту. К середине сезона, правда, стало понятно, что у маленьких появилось больше свободы и их ценность выросла. Их стало сложнее остановить с ограничением «хэндчекинга», а процент из-за дуги логично подрос с ее приближением – в исполнении «Рокетс» это означало увеличение с 34 до 37%. «Рокетс» разменяли «большого» на «маленького», и это себя оправдало.
К чему-то они пришли как будто бы случайно.
Обмененного Отиса Торпа в стартовой пятерке заменил Пит Чилкатт, прототип того, что теперь называется стретч-фор. Он уже пытался бросать трехочковые (в 95-м – 1,3 за игру), но все же оставался классическим мощным форвардом – 208, характерная угловатость, стремление сыграть за счет роста и длины рук, а не скорости передвижения.
С ним «Рокетс» провели две серии плей-офф – против «Юты» и «Финикса».
И лишь Деннис Родман в финале конференции заставил Томьяновича задуматься над незыблемостью этой конструкции и вообще игровых амплуа. Одного из лучших защитников нужно было вытаскивать наверх, чтобы оставлять Оладжувона один на один. И вот тогда «Рокетс» приоткрыли дверцу в будущее – на четверке вышел Роберт Орри, и команда приобрела ту мобильность, ту скорострельность, ту универсальность, по канонам которой создаются лучшие коллективы сегодня.
«Рокетс» не стали трендсеттерами тогда. Через несколько лет лига отодвинула трехочковую дугу обратно, в лиге было слишком много классических мощных форвардов, против которых требовались чернорабочие здоровяки, не обладающие многогранностью Орри, да и в целом казалось, что такой стиль возможен лишь благодаря гениальности Оладжувона, едва ли не лучшего среди всех, кто когда-либо выходил в усы.
«Я вот думаю, что «Хьюстон» был первой командой, которая начала играть в «смол-болл», – сказал Орри, когда приезжал в Москву. – Никто об этом никогда не говорил. Не знаю, почему. Все славословили по поводу «Финикса», когда Шон Мэрион у них оказался на «четверке». Но именно мы начали это – меня тогда поставили на место четвертого номера, чтобы ускорить игру, создать больше пространства, и позволит «большому» решать свои задачи. Думаю, я был игроком, который многое мог делать и мог оставаться в тени ради блага команды, ради победы в чемпионате».
***
«Хьюстон» вышел в плей-офф с шестого места. Он не только не особенно воспринимался всерьез, но и получил один из самых сложных путей к титулу вообще в истории НБА – «Джаз» Стоктона Мэлоуна, «Финикс» Баркли, «Сан-Антонио» Дэвида Робинсона и «Мэджик» Шака и Хардуэя.
Каждый новый шаг для команды становился шагом по воде, все нарастающим ожиданием чуда.
Началось все с отчисления Вернона Максвелла – его плохо скрываемое недовольство ситуацией не давало команде обрести подлинное единство. И создавало противоречивую атмосферу вокруг Дрекслера, а Дрекслер такие моменты не выносил. Уже тогда, будучи в Хьюстоне, он сорвался на тренера по физподготовке и унизил его, бросив полотенце не ему в руки, а на паркет. Конечно, потом долго извинялся, но это вновь который раз всем показало уязвимость звезды, проведшего всю карьеру под риторическим вопросом «Что может Джордан из того, что не могу я?».
Дрекслер опускал мяч вниз перед броском, бежал в прорыв, смотря в паркет, и водил мяч почти исключительно правой рукой. А еще отказывался бриться налысо, то ли надеясь на чудо, то ли скрываясь под маской почтенного плешивого пастора. И ничто из этого не мешало ему быть одной из самых ярких звезд на пике.
Точно так же ничто не мешало ему обладать идеальной репутацией примерного семьянина и религиозного деятеля, хотя противоречивых историй за карьеру он набрал навалом. В первые годы карьеры он особенно не считался с возмущениями Джека Рэмси, не признающего всяческое шоуменство на площадке, потом приложил руку к увольнению тренера в «Блейзерс», в последние – был предельно критичен по отношению к Баркли, которого вроде бы не простил и до сих пор. В начале 90-х он долго ругался в прессе с Доном Нельсоном, когда тот обвинил его в разрушительном воздействии на команду и назвал одним из самых переоцененных игроков, а также вовсю советовал не брать его в «Дрим-тим». У него сформировалась репутация подлого игрока, которая не особенно афишировалась. Той весной 95-го вскрылся и самый странный конфликт его карьеры: судья Джейк О’Доннелл психанул и выписал Дрекслеру два технических подряд за споры, и в результате открылось, что между ними боевые действия велись на протяжении трех лет – судья фиксировал малейшие прегрешения игрока, тот угрожал ему расправой.
Самая странная и самая характерная история, связанная с Дрекслером, приключилась не так давно. Когда Джек Макколлум писал книгу, посвященную «Дрим-тим», то поговорил со всеми игроками той сборной. Защитник приготовил для журналиста еду, а потом в уютной обстановке выдал один из самых запоминающихся монологов.
«Джордан, конечно, хорош, но лучше ли он меня? Ты смеешься? Вопрос должен звучать так – думаю ли я, что могу выиграть у него? И ответ – абсолютно. Я успешно играл против Джордана, я часто побеждал его. В его игру. Которая является и моей игрой. Я больше, я быстрее. Я мог делать все, что мог делать он. Разве что бросал не так часто».
После чего, естественно, сначала пытался отказаться от своих слов, а потом хотел надавить на Макколлума и угрожал ему иском.
Та серия с «Ютой» – одна из определяющих для Дрекслера.
Он никогда не смог ответить за провал в финале 92-го.
Он уже смиренно воспринял роль персональной груши Джордана во время пребывания в Дрим-тим.
И он оказался под неимоверным давлением после перехода в «Рокетс». И в него никто не верил, и рядом постоянно зырили с укором безумные глаза Максвелла, и другого шанса уже могло не быть. И все несчастья «Портленда» уже раз и навсегда были взвалены именно на него.
Лучше всего описывает Дреслера его реакция на трехочковые попадания Джордана в 92-м. Он не пытался его никак сбить или вывести из себя, он восхищался вместе со всеми и вознаграждал соперника комплиментами вроде «Отличный бросок», «Ну ты даешь».
«Юта» повела 2-1.
И вот тут Дрекслер повел себя нехарактерно.
41 очко во втором матче.
И редкая, бросающаяся всем в глаза решительность в концовке пятого.
За десять минут до конца «Рокетс» проигрывали семь очков. Но тут Дрекслер включился по полной – вырывал подборы (всего у него 10), как безумный прыгал в защите, кидаясь за каждым мячом, создавал ситуации для Оладжувона и обострял сам. Он вышел на линию на последних минутах и положил несколько определяющих штрафных, когда паркет уже ходил под ногами, а арену шатало в стороны.
«На мне нарушили правила в концовке – мы отставали на одно очко, – вспоминал Чаки Браун. – Подхожу я к линии, и тут Клайд мне шепчет в ухо: «Если ты забьешь, то мы победили». Я такой: «Спасибо тебе за это, Клайд!» Потом подошел Кенни и сказал что-то вроде «Чувак, ты все сможешь!». Мы до сих пор смеемся над тем моментом и спрашиваем себя, зачем Клайд хотел дополнительно надавить на меня».
***
Все команды 90-х да и нулевых были похожи по конструкции и менталитету: суперзвезда определяет стиль, принимающие второстепенные роли таланты по-своему его дополняют, ролевики отвечают за определенные функции.
В «Рокетс» все было как будто иначе.
Модель игры «Хьюстона» предполагала больший оперативный простор для всех и более простые броски, а потому, за исключением Оладжувона, все остальные оказывались примерно в равном положении и всегда хотели чуточку большего для себя. Что полностью отвечало и общекомандным установкам.
К пятому матчу серии с «Финиксом» все было потеряно: «Хьюстон» уступал 1-3, Дрекслер весь день перед игрой провалялся под капельницей из-за жесткого обезвоживания.
Вся команда при этом надеялась, что Дрекслер все же не сыграет.
«Вы, конечно, решите, что спятил, но я вам клянусь, что это правда, – рассказывал Кенни Смит. – Когда мы с Сэмом Кэсселлом вошли в раздевалку тогда и увидели там лежащего с иглой в руке Клайда, мы начали отбивать друг другу пятюню. Не чтобы мы не беспокоились о нем, но гораздо больше мы думали: «Нам достанется больше игрового времени. Кто из нас станет героем?» Мы все так думали, каждый до единого. Каждый предвкушал этот момент. Каждый молился, чтобы на открытой позиции оказался именно он. Мы знали, где именно это произойдет, исходя из комбинаций Руди и пространства в атаке. И обычно после тайм-аута мы выходили и спорили, кто из нас встанет на это место».
Дрекслер тогда вышел. Он провел 32 минуты, но не набрал ни одного очка.
«Я не мог не выйти тогда, – говорил Дрекслер. – Я не помню, где был и вообще как я добрался до арены. Весь день я лежал с капельницей, но думал, что даже если мне придется бежать на арену, то я буду там. Я не знал, что вообще делаю и кто я такой. Потом я посмотрел на протокол и спросил: «А я вообще выходил на площадку?» Туда добрался исключительно потому, что моя сиделка отошла и в этот момент я сбежал. Поймал такси в лобби».
«Рокетс» могли проиграть дважды.
Могли проиграть, когда Чарльз Баркли встал на линию при счете 92:90 в пользу «Санс» за 20 секунд до конца и промазал оба раза.
Могли проиграть, когда счет сравнялся, но в последней атаке «Финикс» вывел на открытый бросок Уэсли Персона.
Они победили в овертайме.
В 94-м перед 6-м матчем серии с «Финиксом» Оладжувон рассказывал, что под большим давлением находятся «Санс», так как им нужно обязательно закрыть серию. Седьмая игра должна была пройти в Хьюстоне, и «все знают, что хозяева в таких случаях всегда побеждают».
В 95-м перед 7-м матчем серии с «Финиксом» Оладжувон вновь рассказывал, как «Санс» не повезло: игра проходит на их площадке, а значит, «Рокетс» обязательно выиграют, так как «все давление в таких ситуациях – на хозяевах».
«Мы любили такие игры разума, занимались психологической эквилибристикой», – говорил Кенни Смит.
Томьянович очень странно построил игру – он делал акцент на защиту против периметра, против снайперов, и не собирался дабл-тимить Баркли или Кевина Джонсона. При том, что против форварда должны были выходить Пит Чилкатт и Чаки Браун. О последнем, в частности, Баркли так и сказал: «Кто это такой вообще, Чаки Браун?»
Постепенно защитные функции по опеке Баркли начал выполнять Орри, который и вышел тогда из рамок строго очерченных обязательств.
Постепенно звезды «Финикса» переругались друг с другом.
«Чарльз говорил Джонсону: «Дай мне мяч», – рассказывал Чаки Браун. – А тот орал в ответ: «Играем такую и такую комбинацию». А Чарльз ему кричал: «Забудь о комбинации, дай мяч сюда». И Кевин ехидно отвечал: «И ты что же, забьешь что ли?»
За 20 секунд до конца седьмого матча счет был равным – 110:110.
Кенни Смит перешел с мячом на другую половину. «Санс» бросились на него вдвоем, и он отбросил через площадку на Орри. Орри ударил в паркет один раз и запустил мяч в угол на Марио Эли. Вернее, летел-то он куда-то на третий этаж, но Эли умудрился его выловить.
Дальше были легендарные три очка и «поцелуй смерти» в адрес старого приятеля Джо Кляйна, сидящего на скамейке «Санс».
«Как только Роберт отдал мяч, я подумал, что вот Дэнни Эйндж отошел от меня, чтобы дабл-тимить Хакима точно так же, как в 93-м сместился на Хораса Гранта и позволил Джону Паксону положить золотой бросок для «Чикаго». Я подумал: «Поверить не могу, что ты снова это сделал. Ну, я тебе покажу».
На самой заветной точке оказался чернорабочий с 40 процентами попадания из-за дуги.
***
Весь остальной «Хьюстон» подчеркивал уникальность центрального элемента команды – единственной суперзвезды в истории НБА, которая сумела выиграть титул без звездных напарников.
Оладжувон за те два года был столь доходчив, как никто и никогда. Он уничтожил своих прямых соперников Юинга, Робинсона и Шака в очных дуэлях. Он изменил баскетбольное восприятие Хьюстона с «Чок-Сити» на «Клатч-Сити». Он довел до дикого хохота Карима Абдул-Джаббара, который кайфанул от издевательства над Робинсоном. И заслужил от Билла Расселла эпитет «лучший центровой в истории баскетбола».
Ни один центровой никогда не играл лучше одновременно и в нападение и в защите, чем Оладжувон.
Ни один не потрясал таким сочетанием баскетбольных навыков и природного атлетизма.
И ни один не производил впечатления идеального типажа для баскетбола абсолютно любой эпохи. Можно рассуждать о том, что Джордан в современном баскетболе превратился бы в Дуэйна Уэйда, что Билл Расселл вряд ли бы сгодился и на ролевика, а Карим не продержался не то что до 40, а даже до 30 лет. Олуджавон доминировал бы в любую эпоху, на обеих сторонах, это абсолютно точно.
Логично, что именно вокруг того уникума, опередившего свое время, возникла команда, предвосхитившая совсем другую эпоху.
Именно в те годы Оладжувон заставил не только принять его личность, но и разглядеть абсолютную ее нормальность и даже правильность.
Всю жизнь до этого его считали зарвавшимся неадекватом, который мечется между двумя личинами и все никак не может найти гармонию.
Аким любил подраться, ругался с судьями, превращал игру в сведение счетов и добавлял к спортивной агрессии локти и кулаки. Его конфликтность зачастую выходила за пределы площадки, так как он открыто критиковал партнеров, требовал от клуба усилений, до прихода Томьяновича симулировал травму подколенного сухожилия и ругался с владельцем Чарли Томасом, который пытался продать команду в тяжелый момент.
Хаким подчеркивал смирение, соблюдал пост в течение месяца, давал кроткие интервью, все выходки обсуждал со смиренной улыбкой и вел себя словно уважаемый религиозный деятель, поучающий паству. В нем совершенно не было видно ни огня, ни амбиций, ни страсти, ничего, что отличало бы в нем действующего спортсмена.
И вот в 94-м и 95-м эти два типа уравновесили друг друга.
В серии с «Сан-Антонио» было шесть матчей, но запомнили все второй. Перед его началом состоялась церемония вручения Дэвиду Робинсону статуэтки MVP.
Робинсон сказал благодарственную речь. И в ней он пытался вспомнить имена предыдущих обладателей трофея. Он назвал Джордана, Расселла, остальных… И забыл про предыдущего обладателя MVP, забыл про Оладужвона.
Одновременно все партнеры подзуживали центрового.
«Я сказал Хакиму, – вспоминал Дрекслер. – «Да как они смеют вручать принадлежащий тебе трофей другого прямо перед матчем». Я пытался уйти, как будто показав, насколько я разочарован, но Хаким схватил меня за руку: «Не беспокойся. У нас будет главный трофей».
Оладжувон умудрялся симулировать абсолютную индифферентность ко всему вне площадки и получать наслаждение от уничтожения конкретных персонажей или целых команд на ней.
За награждением последовала одна из самых знаменитых разборок между центровыми. Оладжувон превратился в ураган, который разбрасывал защиту «Сан-Антонио» словно груды мусора. Он выложил весь свой арсенал финтов и вертушек. Раскладывал Робинсона и непосредственно под кольцом, и уходя от него на шаге в поле. Клал со средней и обрушивался с данками. Выдал наилучшую версию себя из всех. В среднем по серии он набирал 35 очков и 13 подборов за матч.
Робинсон был сметен и на пресс-конференции после второй игры нелепо оправдывался, убеждая всех, что старался в защите изо всех сил, но сделать ничего не сумел.
После шестого матча он пришел в раздевалку «Рокетс», в темно-синем костюме, готовый к тому, чтобы отправиться домой на летние каникулы.
Робинсон хотел на прощание поздравить победителей. Он пожал всем руки и спросил:
– А где Хаким?
– Он в душе.
– Ну что ж, пожелайте ему удачи от меня.
– Он очень хотел тебя увидеть. Он прямо там. В душе.
– Ох, ну не знаю. Не знаю, хочу ли я беспокоить в душе другого мужчину.
– Он действительно очень хочет видеть тебя.
Робинсон пожал плечами и зашел в душ прямо в костюме.
***
В первом матче финала с «Орландо» «Хьюстон» летел 20 очков ко второй четверти. Дистанцию удалось съесть лишь к последним секундам – за 10,5 секунд «Рокетс» отставали на три очка.
Ник Андерсон совершил четыре промаха с линии подряд.
Кенни Смит сравнял счет спасительным трехочковым.
А Олуджувон выиграл ту встречу, подправив мяч после промаха Дрекслера.
«Самый ценный мой трофей – второй, с «Хьюстоном» в 95-м, – рассказывал Орри в интервью Sports.ru. – В нас тогда никто не верил, ведь в сезоне мы финишировали шестыми. Все даже не понимали, что на протяжении чемпионата мы так и не собирались вместе – из строя выпадал то один, то другой. А в плей-офф для нас это было делом чести: посмотрите, кого мы тогда обыграли – Джон Стоктон и Карл Мэлоун с «Ютой», «Финикс» Чарльза Баркли, «Сан-Антонио» – и в конце пути нас ждали всеобщие любимчики – «Орландо» с Шаком, с Пенни, с Ником Андерсоном, с Брайаном Шоу, которых все время показывали по телевидению. Вы только подумайте: мы были действующими чемпионами, и нас особенно не показывали. Ну мы немного расстраивались из-за этого.
Для нас тот финал был просто невероятным: в течение целого года нас не воспринимали всерьез. Поэтому тогда и родилась истина, которую произнес Руди Томьянович: «Никогда не недооценивайте сердце чемпиона».
– Сезон тогда у вас совсем не получился. Никто в вас тогда не верил. А вы сами-то верили?
– Ну да, я верил. Мы вместе так и не играли – все вместе, как одна команда. В одно и то же время у нас на площадке не было всех элементов. Поэтому нельзя было ничего предугадать. У нас просто не было даже ресурсов, чтобы продержаться до конца матча. Когда они появились, все заработало.
– Когда Ник Андерсон мазал те штрафные, о чем вы думали?
– Мы назвали это волей баскетбольного бога: было предписано, чтобы произошло именно так. Мы отдали мяч, а он промахнулся снова. Этому суждено было случиться. Судьба. И когда после таких моментов ваша команда получает дополнительную уверенность в себе, вас уже не остановить.
На «Мэджик» все это произвело убийственное впечатление. Остальные матчи «Хьюстон» выигрывал с легкостью – весь плей-офф «Рокетс» превратился в выпуск «очевидного невероятного», и количество чудесных спасений оказалось настолько велико, что было замечено не только в Хьюстоне, но и деморализовало их раскрученных соперников. «Ракетчики» до сих пор преисполнены уверенности, что им помогали высшие силы.
Последние две серии окончательно переформатировали модель игры «Хьюстона». Роберт Орри за несколько месяцев прошел путь от выброшенного за ненадобностью до системообразующего исполнителя: в защите ему удавалось сдерживать классических мощных форвардов, впереди он заставлял их выбегать на дугу и не помогать против Оладжувона.
Для центрового, таскавшего на себе за год до этого тела Юинга, Мэйсона и Оукли, финал превратился в комфортную дуэль один в один со слишком юным Шаком.
Для Дрекслера открыло пространство для проходов и ослабило подстраховку.
Для самого Орри начиналась эпоха невероятных попаданий и неожиданных перформансов вроде третьей игры финала, которую так и стали называть матчем Биг Шот Боба.
В 95-м и позже эту команду так и не смогли оценить.
Слишком многочисленные чудеса дискредитировали рациональную базу.
Слишком необычные герои придавали всему этому эффект сиюминутности.
Их не слишком значительная серьезность по именам на бумаге нисколько не подтвердилась, но для многих они так и остались бандой странных парней, сбитых летчиков, выходцев из КБА, ноунэймов, компенсирующих отсутствие умений запредельным желанием и облагороженных великим Хакимом.
Слишком оригинальная система не получила признания до сих пор – Руди Томьянович так и не вошел в Зал славы даже в этом году.
В переводе Орри на место четвертого так и не увидели никакой глобальной значимости.
Доверия к трехочковому не было аж до титула «Голден Стэйт», так как первая заповедь бойцовского клуба гласит, что бросок – оружие неуправляемое.
Ну и понятно, что призрак Джордана, отсутствующего два сезона, заставлял мысленно ставить скептическую звездочку рядом с этими титулами. Хотя «Чикаго» первого три-пита против «Хьюстона» играть совершенно не мог (1-5), и в 92-м Джордан признавал, что «мы ничего не можем поделать с этим монстром в центре. Хорошо, что они не могут прорваться в финал с Запада».
«Хьюстону» так и не удалось никого переубедить, так и не удалось ни на кого повлиять.
И все же все принципы, которые отличают современную игру, были сформулированы уже тогда, во время неожиданного, наполненного случайностями, непризнанного похода середины 90-х.
Фото: Gettyimages.ru/ALLSPORT USA, Ken Levine, Tim DeFrisco, Jonathan Daniel, Jed Jacobsohn/Allsport; REUTERS/Pierre Ducharme, Adrees Latif, Stringer
note.taable.com