Морской бой маил: Морской бой
Игра Морской бой
| Mail.ruПочтаМой МирОдноклассникиВКонтактеИгрыЗнакомстваНовостиПоискОблакоVK ComboВсе проекты |
|
- Об играх
- Арканоид
- Балда
- Бизнес-Тур
- Бильярд девятка
- Бильярд восьмерка
- Буркозел
- Верю — не верю
- Виселица
- Воображариум
- Домино
- Дурак подкидной
- Дурак переводной
- Зверята: три-в-ряд
- Инди Кот
- Кинг
- Море слов
- Морской бой
- Нарды длинные
- Нарды короткие
- Однорукий бандит
- Пазлы
- Пасьянс Косынка
- Покер
- Преферанс
- Русское Лото
- Русский бильярд
- Русский покер
- Рулетка
- Словоряд
- 1000 (Тысяча)
- Храп
- Чудеса
- Шахматы
- Эрудит
- О пользе игр
- Статьи
- Игровые турниры
[ Морской бой ] | Черновик
Отправляйте ваши ответы по адресу: 367000, г.
Махачкала, ул. М. Гаджиева, 94, 2-й эт., газета «Черновик» или на e-mail: [email protected].
Результаты участников
1. echo2002 – 274 балла
2. arsen b – 272 балла
3. Закир Зингеров – 260 баллов
4. Бастамин Магомедов – 260 баллов
5. Гамид Магомедов – 260 баллов
6. Валерий Ахмедов – 260 баллов
7. Магомедали Мамакаев – 260 баллов
8. Тимур Насиров – 260 баллов
9. Абдурахман Сулейманов – 260 баллов
10. Тагират Магомедова – 260 баллов
11. Амиран Марданов – 260 баллов
12. void 1 – 260 баллов
13. Муслим Закарьяев – 260 баллов
14. Нияра Джафарова – 260 баллов
15. Али Алмасов – 260 баллов
16.
Магомед Ханжаров – 260 баллов
17. Салимат Чалабова – 260 баллов
18. Абдул Алмасов – 260 баллов
19. Lord Bizard – 260 баллов
20. Overlord Pleaz – 230 баллов
21. Абдулгамид – 230 баллов
22. Ахмед – 230 баллов
23. Арсен Ахмедов – 230 баллов
24. Гаджи Махмудов – 230 баллов
25. Султан Омаров – 230 баллов
26. Абулмуслим Алиев – 230 баллов
27. Manas – 230 баллов
28. Махмуд Магомедов – 230 баллов
29. Arsen – 230 баллов
30. Махмуд Гаджигереев – 230 баллов
31. Юнусов – 180 баллов
32. Артур Рабаданов – 180 баллов
33. Гусейн Гусейнов – 180 баллов
34. [email protected] – 180 баллов
35.
Сабир Абдулкадыров – 180 баллов
36. Абдулла Муслимов – 180 баллов
37. Гаджиалиев – 180 баллов
38. Магомед Гитинамагомедов – 180 баллов
39. Уллубий Сулейманов – 180 баллов
40. fikret – 180 баллов
41. Тагир Эльмурзаев – 140 баллов
42. Джамалудин Нажмудинов – 140 баллов
43. Абулмуслим Алиев – 140 баллов
44. Булат Баймурзаев – 140 баллов
45. Аматула Кихова – 140 баллов
46. Магомед Сулейманов – 140 баллов
47. Шапи Магомедов – 140 баллов
48. Тагир Эльмурзаев – 140 баллов
49. Гаджи Алиев – 140 баллов
50. Ali – 90 баллов
51. Сабир Абдулкадыров – 90 баллов
52. dayzy – 90 баллов
53. Лайла Абдулкадырова – 90 баллов
морской бой 100 баллов
Расположите на поле 10 кораблей из стандартного комплекта морского боя (1 – четырёхтрубный, 2 – трёхтрубных, 3– двухтрубных и 4 – однотрубных).
Корабли не могут соприкасаться даже углами. Снизу и справа от поля указано, сколько «труб» находится в соответствующих рядах и столбцах. Некоторые части кораблей уже показаны. Крестиком отмечено место, где не может находиться ни одна часть корабля (местоположение «воды»).
Решение головоломки строится исключительно на логических построениях. Первым делом следует вычеркнуть все клетки, в которых местоположение «воды» определяется однозначно (ряды и столбцы, имеющие цифру «ноль», клетки вокруг кораблей, когда точно известно, что это край корабля, и т. п.).
Дальнейшее решение обычно строится на принципе поиска самых больших кораблей (т. е. определяются места, где они могут находиться). Иногда это позволяет установить часть клеток корабля, без точного нахождения местоположения всего судна.
последовательность 60 баллов
Возможно ли в этой задаче появление «d» в коде при дальнейшем продолжении последовательности? Условие задачи: a, aa, ba, abaa, aaabba, cabbaa, что следующее?
четыре коня 80 баллов
Есть обычная шахматная доска, на которой стоят по главной диагонали 4 коня (поля h2, g2, f3, е4).
Требуется разделить доску на 4 равные, одинаковые по форме части таким образом, чтобы в каждой было по одному коню. Каждая часть должна быть связной (состоять из одного куска).
ответы на задания предыдущего номера
Переправа по верёвке
Следует привязать верёвку к дереву, которое на берегу. Затем обойти озеро с другим концом верёвки в руках и опять привязать к тому же дереву. В результате верёвка оказывается натянутой между двумя деревьями.
Юридический казус
Обвиняемые были сиамскими близнецами.
Разбавление спирта
Ход решения: число переливов = 0; концентрация 1 = 0.96; концентрация 2 = 0;
Циклически повторяем:
увеличить число переливов на 1; если нечётное число переливов, то концентрация 2 = (концентрация 1 + 1 00 x концентрация 2)/101, а если – чётное, то концентрация 1 = (концентрация 2 + 9 9 x концентрация 1)/100 пока концентрация 2 не станет больше 0.
4.
Смотрим, каким стало число переливов.
Остановиться нужно после сто семьдесят девятого переливания.
Путь короля
Крипторифма
TPO & Общество морской почты — Морская почта / Королевский флот
Морская почта -> Морская почта
Майк Дови
В начале
Почтовый штемпель морской почты использовался и до сих пор в основном используется на письмах, отправленных из Королевского военно-морского флота и
Вспомогательные суда Королевского флота, хотя есть несколько экземпляров почты с торговых судов.
получение этого почтового штемпеля, а также. До середины 1940-х годов вся почта, отправленная с судна в
На почтовом штемпеле Королевского флота стояла цифра «9».0011 ПОЛУЧЕНО ОТ H.M.SHIPS «машина или» H.M.Ships »
ручное гашение, и до 1943 года было около 43 различных экземпляров последнего.
Однако с 1943 г.
позже была введена новая система с отметкой машинного гашения « Морская почта ». На сегодняшний день там
было еще 30 различных аннулирований с этим описанием.
Robertson (Portsmouth) N3 1940-х годов отправлен с HMS ACHERON
Машина отмены
В период с 1943 по 1952 год было произведено 3 разных аннулирования машин, все с « Морская почта ». в основной части отмены (Robertson London, N48, 48a и 49). Подавляющее большинство морских знаки всех форм и размеров применялись в военное время с 1914 года по сегодняшний день и по своему характеру может быть очень трудно получить очень хорошие копии. Они часто появляются вместе с цензурой отменяет.
Робертсон (Лондон) N48 без даты 1940-е годы.
Циркулярное гашение
Наряду с тремя машинными гашениями было несколько циклических гашений, большинство из которых
использовались в течение очень короткого времени, и поэтому их чрезвычайно трудно найти. Самое длительное использование этих
гашения использовались с 1953 по 1962 год и имеют кодовые номера 1-12 (Robertson London, N50-62).
2 января 1968 г. почтовое отделение проверило и отправило новое гашение (Robertson London, N66). в офисы в Белфасте, Кардиффе, Эдинбурге, Глазго , Ливерпуль, Лондон, Лондондерри , Ньюкасл, Плимут и Уэймут. Однако этот знак никогда не использовался в портах, выделенных жирным шрифтом, и был только использовались до 1972 года в других.
Робертсон (Ливерпуль) N3 от 1972 года, отправленный с корабля ВМС Канады.
В последнем выпуске ручных гашений были круглые отметки London I[nland] S[service]
(Robertson London, N67), которые использовались с 1974 по 1982 год и охватывали
Период Фолклендской войны. Робертсон записывает только коды 2, 3, 5 и 8 и показанную обложку.
ниже носит код 4. Однако теперь понятно, что в дополнение к одному ненумерованному типу
существовали коды 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 и 8. Код 1 использовался только в учебных целях.
и код 7 для заказной почты. На смену ручным штампам пришел машинный лозунг.
гашения с буквой R в нижней части штампа и двухстрочным слоганом MARITIME/ MAIL
похож на Робинзон типа N48.
Robertson (Лондон) N67 от 1976 года с борта HMS EGERIA.
Соответствующая зона сбора — Аннулирование почты Британского флота
Обложка ROYAL NAVY с круглым гашением «BRITISH FLEET MAIL / AM / 3 MR 1955 / 9» и коробкой «Fleet Mail Officer/3 Mar 1955/Hong Kong». Номер индекса указывает на расположение военно-морского порта.
Маркировка, используемая на Королевских военно-морских почтах, подробно обсуждается в лондонском разделе Robertson Revisited . Ссылки на почту британского флота можно найти в Собрать британские почтовые марки .
Ссылки
Tabeart, C: Robertson Revisited , издание 1997 г.,
James Bendon Ltd, Лимассол, Кипр
Робертсон, AW: История корабельных писем Британских островов ; Автор, Ранворт, 1955 г.
Whitney, J T: Сбор британских почтовых штемпелей , Пятое издание, Автор, Бенфлит, Эссекс, январь 1990 г.
Почтовый звонок | Южно-Тихоокеанский экспресс
Независимо от того, был ли матрос только что из учебного лагеря или старым солончаком, «почтовый звонок» всегда имел большое значение.
Во время Второй мировой войны почта была связью моряка с внешним миром. Для младшего это был спасательный круг к маме и папе, и, возможно, к оставленной девочке; для молодых женатых это было известие о скором ребенке или первое объявление о рождении ребенка. Для тех, кто постарше, это был отчет об успеваемости их школьников и описание того, что происходило дома, пока хозяин дома отсутствовал. Были доставлены посылки — посылки от близких и посылки с очень необходимыми вещами, которые были запрошены в предыдущей переписке. Короче говоря, Mail Call был контактом с теми, о ком заботились, чем-то, что всегда делало день ярче для моряка, находящегося далеко от дома.
Но в первые дни Второй мировой войны корабли ВМС США были рассеяны по всему земному шару с такой скоростью, за которой системы и инфраструктура не успевали. Трион провела 19 дней, пересекая Тихий океан в свой новый порт приписки Нумеа, Новая Каледония. Через семь дней после прибытия ее отправили в Вила, Эфате, на Новых Гебридских островах, чтобы доставить боеприпасы и забрать тяжелораненых из недавнего морского сражения за Гуадалканал, которое произошло 12-13 ноября 1942 года.
Я писал об этом знаменитом море. битва раньше, а о связи Триона с ее участниками можно прочитать здесь. Они доставили этих пациентов (члены экипажа «Трион» в шутку сообщили, что у нее было только две скорости — «Полный вперед» и «Полный назад») до больниц в Окленде, Новая Зеландия. К моменту своего возвращения в Нумеа моряки на борту «Триона» уже почти семь недель не получали почты и с нетерпением ждали вестей из дома. Они с нетерпением ждали Почтового Звонка.
К сожалению, Почтовый Звонок их не ждал. В The South Pacific Express Мак Перри описал ситуацию: «Бросил якорь в заливе Дамбеа, Нумеа, в 17:00 28-го [ноября 1942 года], и почтальон немедленно сошёл на берег, так как все руки с нетерпением ждали его возвращения. с нашей первой почтой из дома. Вернувшись на корабль в 19:30, он сообщил: «Почты нет», и боевой дух экипажа упал».
Разочарование преследовало команду Триона, пока они ждали своего первого Южнотихоокеанского почтового звонка. Следующая возможность для почты появилась 6 декабря, после Трион пробралась через сильно заминированный канал, ведущий к порту в Эспириту-Сантос, чтобы взять на борт пациентов для транспортировки на юг.
Всем на борту напомнили об осторожности, которую необходимо соблюдать при прохождении через этот заминированный район — буи отметили место, где военный транспорт SS President Coolidge , не подозревая, что гавань заминирована, подорвался на мине с 5346 пассажирами и командой на борту. и пошел вниз. К счастью, из-за близкого расположения к берегу погибло всего два человека, но судно быстро затонуло на дно пролива. Перри сообщил: «Сразу после того, как мы бросили якорь [в Эспириту-Сантос], наш почтальон сошёл на берег, но снова раздался крик: «Почты нет». На следующий день, 7 декабря г. Новая Зеландия, 349 пациентов. В этот день отмечается годовщина начала Второй мировой войны после нападения Японии на Перл-Харбор, и, как указал Мак Перри, годом ранее большинство офицеров и членов экипажа на борту Tryon были гражданскими лицами.
На обратном пути в Веллингтон Трион столкнулся с первым бурным морем после отъезда из Штатов. Когда Tryon плыл по Тасмановому морю, Перри сказал:
«Корабль действительно качнуло и взбрыкнуло, когда скорость ветра достигла 50 узлов.
Скрип опор, вибрация, когда гребной винт поднимали из моря, и другие звуки составляли симфонию, которая привела бы в восторг шекспировских ведьм. Этот шторм продолжался в течение всего 10 числа, но ночью утих у западного побережья Новой Зеландии. . . Веллингтон, столица Новой Зеландии, построен на смелых холмах, окружающих большую гавань, а за этими холмами возвышаются к небу покрытые зеленью горы.
«Пришвартовались в 17:00 [11 декабря] и почтальон помчался за «Нет почты».»
Следующей миссией для Трион была доставка членов тыла
Первой дивизии морской пехоты из Новой Зеландии в Австралию. Первая дивизия морской пехоты
, получившая прозвище «Старая порода», потому что она была первой и наиболее титулованной пехотной дивизией Корпуса морской пехоты США
, прибыла в Новую Зеландию в июне 1942 года, чтобы начать подготовку к военным операциям на острове Гуадалканал на Соломоновых островах. . Вторжение на остров началось 7 августа.
Уже недостаточно оснащенные из-за логистики в Новой Зеландии, морские пехотинцы были временно оставлены ВМС после лишь частичной выгрузки припасов из-за опасений, что японские военно-морские силы направляются на Гуадалканал. Несмотря на столь неблагоприятное начало, «Старая порода» сильно ударила по японцам, и к тому времени, когда они были смещены в начале декабря, Первая дивизия морской пехоты с помощью других дивизий морской пехоты и сухопутных войск держала Гуадалканал под контролем союзников. Потеря Гуадалканала была первым поворотом в южной экспансии японской безжалостной силы. Но это дорого обошлось окровавленным и избитым солдатам морской пехоты: боевые действия, малярия и другие тропические болезни привели к тому, что у выживших было слабое здоровье, и им требовалось время для восстановления сил и ремонта. Сначала они были эвакуированы в Брисбен, а затем в Мельбурн для столь необходимого и заслуженного отдыха. Трайон покинул Веллингтон, до отказа загруженный персоналом, оборудованием и припасами Первой дивизии морской пехоты 14 декабря, и прибыл в Брисбен 18-го.
Я надеюсь опубликовать больше информации о связи между Первой дивизией морской пехоты и USS Tryon в будущем. По словам Перри, «Пока морские пехотинцы выгружались [в Брисбене], почтальон сошел на берег за «нет почты».
К Рождеству Трион вернулась в свой любимый порт, Окленд, но над ее командой нависла пелена. Перри написал:
«ДЕНЬ РОЖДЕСТВА 1942 года был необычным. Это было в середине лета в Новой Зеландии. Большинство мужчин из Tryon проводили свое первое Рождество вдали от дома и даже в Окленде не могли избавиться от уныния и тоски по дому. Отсутствие почты из дома после отъезда из Сан-Диего в октябре не помогло делу. На берегу мужчины могли видеть новозеландские семьи, вместе празднующие праздник, и от этого им было еще больнее».
В начале января 1943 года Tryon снова был в Эспириту-Сантосе и возвращался в Австралию, на этот раз в Мельбурн. По ее возвращении Трайон был отправлен в Эфате:
«Вошел в Эфате в 08:00 19-го числа и немедленно отправил почтовую группу на берег за «нет почты».
По возвращении они сообщили, что наша почта была там, но отправлена в Эспириту. . .
Прибыл в Эспириту в 07:00, и старший офицер отправил на берег большую рабочую группу за нашей почтой. Примерно через два часа, когда большая часть экипажа выстроилась вдоль поручней, группа вернулась без почты. Оно было отправлено в другое место. Какое разочарование для всех».
Когда дело дошло до звонка по почте, Tryon не мог оторваться!
Но темные облака, которые упрямо затмевали Почтовый звонок Триона, вот-вот должны были уступить место солнечному небу:
«Пришвартовались в Суве [Фиджи] 3 февраля, и это было зрелище, которое вызвало у всех радость. У нашего причала стоял двухтонный армейский грузовик, нагруженный мешками с почтой. «Почта для Триона», — крикнул охранник. Почта для Триона! Первое, что мы получили с 19 октября, 1942 год, за исключением нескольких писем несколько недель назад. Этот день запомнился бы надолго.
Письма, рождественские посылки, журналы и газеты заполняли мешок за мешком. Весь день почтовые служащие работали, сортируя и доставляя его. . .
Первая группа свободы высадилась на берег, и те, кто остался на борту, вскоре были завалены письмами, газетами, журналами и рождественскими посылками. Многие пакеты содержали скоропортящиеся продукты и были испорчены. У других были конфеты, печенье и пирожные, и они были немного несвежими».
После этого офицеры и команда Трион воссоединились с теми, кого они любили, с людьми, оставшимися дома.
Я предоставляю эту информацию в качестве фона для восхитительной истории, написанной членом экипажа Tryon PhM1c Филипом Алоизиусом Даффи-младшим (его фото можно найти в списке почета Tryon ), озаглавленном «Почтовый звонок в Нумеа». Опубликованное в журнале All Hands, март 1986 г., страница 12, оно, вероятно, связано с «горсткой писем несколько недель назад», упомянутых Мак Перри.
Хотя Филипп никогда не упоминает Tryon в статье, рассказ безошибочно ее. На самом деле, хотя я считаю, что эти две истории были написаны с разницей в несколько десятков лет, они в значительной степени совпадают друг с другом. В любом случае, это отличное изображение жизни моряка в первые дни войны на Тихом океане. Спасибо дочерям Филиппа, Морин и Кэти, за то, что обратили мое внимание на эту замечательную статью! (Посмотрите, как описание Нумеа превратилось из унылой деревни в сверкающий город однажды Tryon получил письмо.) Надеюсь, что публикуя его, я не наступлю ни на какие авторские права. Ссылка на адрес журнала будет в конце статьи.
Рассказ Филипа Даффи
В гавани Нумеа, Новая Каледония, возможно, самая бурная вода в мире. Я
PhM1c Филип Алоизиус Даффи-младший
знаю, потому что я был там в начале Второй мировой войны. Я был почтальоном на нашем корабле, который работал без конвоя. Мы тащили что угодно и куда угодно — людей и боеприпасы на плацдарм или раненых в ближайший госпиталь — и делали это в спешке.
Нумеа был городом с сонными улицами, мерцающей жарой и очень малой активностью. Французская колония с середины 1800-х годов была местом для преступников, убийц, анархистов и других людей, которых Французская Республика считала неугодными. Поскольку город был маленьким, а деятельность ограничена, призыва на свободу не было. Вероятно, это было к лучшему, потому что постоянный бриз, дующий с моря, делал путешествие на небольших лодках в город опасным и утомительным. В Нумеа было место для причала только для двух или трех кораблей, поэтому большинство кораблей загружалось и разгружалось там, где они стояли на якоре в гавани.
Всякий раз, когда мы заходили в гавань и бросали якорь, моей работой было нагружать маленький почтовый мешок письмами, направлявшимися домой, и плыть на вельботе в город. После одной безумной поездки я быстро разработал схему, которая поддерживала презентабельный вид и меня, и почты. Как только я оказался в лодке, я снял всю свою одежду (кроме шорт) и положил ее вместе с почтовым мешком в водонепроницаемый отсек на носу лодки.
Если учесть, что мы боролись с волнами высотой от 10 до 20 футов, это имело смысл.
Каждый раз, когда мы сталкивались с большой волной, лодка вставала дыбом, а затем скользила вниз с другой стороны. Вцепившись в планшир, задыхаясь и отплевываясь, я проникся большим уважением к человеку, который первым спроектировал эти маленькие лодки. Оказавшись в доке, я надевал свою сухую одежду, брал мешок и брел по пыльным улицам к почтовому отделению флота. Экипаж лодки лежал на палубе и использовал жару и морской бриз, чтобы высохнуть.
В те дни FPO был жалким делом. Я всегда вспоминал слова Марка Твена: «Пожалуйста, не стреляйте в пианиста — он делает все, что может». Они, конечно, делали все, что могли. Из-за того, что мы постоянно перемещались в поддержку нашей транспортной миссии, FPO с трудом отслеживала нас, поэтому у нас произошел сбой связи с домом. FPO столкнулась с колоссальной задачей организации в таких масштабах, которые шесть месяцев назад даже не представлялись.
Почтовое отделение всего Южно-Тихоокеанского флота состояло из двух палаток.
Одна палатка предназначалась для заказной почты, денежных переводов и марок. Другой служил жилыми помещениями для мужчин. Почта, сложенная ряд за рядом на улице, была беспорядочно накрыта брезентом.
Это печальное зрелище не улучшило моего настроения, когда я подошел к палаткам. Вот уже больше трех месяцев, промокший, загорелый и грязный, я тащился в ФПО. Я всегда был разочарован; у нас никогда не было почты.
Сначала люди в FPO никогда даже не слышали о моем корабле. Через какое-то время они со мной познакомились, но это всегда была одна и та же история: «Извините, док, у меня для вас ничего нет».
Я тащился обратно по пыльным, пустынным улицам, мимо закрытых от солнца домов, мимо магазинов, где не было товаров, обратно к лодке, где под палящим солнцем ждала команда. Единственным спасительным фактором было то, что на обратном пути домой было сухо — ветер гонял брызги впереди лодки на обратном пути. Как только мы оказывались в поле зрения корабля, я вставал и держал мешок с почтой вверх дном, сигнализируя дозорным: та же старая история — почты нет.
Выйдя навстречу ветру рядом с кораблем, мы снова промокли, но какая разница, почты у нас не было, весь мир нас забыл. Все, что мы делали, это вели паршивую войну, так какого черта?
Мы не осознавали огромные проблемы с логистикой, которые необходимо было решить, чтобы снабдить такие большие силы, как те, которые мы создавали в этом районе. Мы этого не знали, поскольку передвигались так быстро и так часто, что большинство наших людей знали только то, где мы были, а не то, где мы были, или куда мы направлялись. Все, что мы знали, это то, что мы не получали никаких вестей из дома в течение трех месяцев, и мы ужасно устали от этого.
Наконец, однажды после жалкого Рождества в Новой Зеландии, где выгружали раненых, мы вернулись в Нумеа. Я проделал ту же старую мокрую прогулку, ту же старую пыльную прогулку по той же старой жаре. Вернитесь в почтовое отделение флота. «Боже мой! Что ты здесь делаешь?» — воскликнул почтовый служащий. «Наконец-то мы получили для вас почту, 27 полных мешков.
Мы отправили его в Новую Зеландию».
С таким же успехом он мог ударить меня в живот. Я даже не мог плакать. Я не знал, воспринимать его всерьез или нет.
Тогда другой клерк сказал. «Скажи, я думаю, что один мешок упал за другими почтовыми мешками и остался позади. Хочешь, я попытаюсь найти его?» Перепрыгнув через прилавок и схватив его за руку, я сказал: «Покажи мне, где, и я помогу тебе».
После получаса рысканий в мешках с почтой мы нашли его. Один прекрасный мешок, полный почты. Все письма! У меня были слезы на глазах, когда я вскинул этот мешок на плечо и выбежал. Бегая по причудливым мощеным улочкам, мимо милых домов с роскошными тропическими садами, я махал играющим детям и истерически хихикал людям, которых встречал на улицах. Экипаж лодки, увидев, как я приближаюсь (или услышали, как я смеюсь?), встал и ждал.
«Давайте откроем», — сказал рулевой. — Почему бы и нет, — ответил я. «Парни на корабле еще не знают, и им не помешает подождать еще несколько минут».
Даты на одной пачке писем показали, что некоторым из них всего около недели. Быстро найдя письмо для каждого члена экипажа лодки, мы сели читать наши первые новости из дома более чем за три месяца.
«Это девочка!» Я завопил, не переставая думать, что ей три месяца, ведь она родилась всего через два дня после моего отъезда.
Подумав о доме лишь на мгновение, мы запустили лодку и направились к кораблю. Когда мы обогнули мыс, я встал на нос лодки и поднял мешок так высоко, как только мог. Даже сегодня мне страшно подумать, что было бы, если бы я потерял равновесие и уронил мешок.
К тому времени, как мы подъехали к кораблю, поручни были заняты, а у трапа собралась толпа. Нетерпеливые руки потянулись, чтобы удержать лук, чтобы я мог перешагнуть через него с мешком, как толстая свинья, на плече. Старший офицер стоял наверху трапа с широкой улыбкой на лице — даже капитан, стоявший на мостике, улыбался от уха до уха.
В комнате, которая была отведена, но никогда не использовалась, как почтовое отделение, я принялся за сортировку почты.
Как только я разбирал стопку, я открывал окно и раздавал ее начальникам отделов для раздачи. Поскольку мы тратили столько же времени на чтение, сколько и на сортировку, это продолжалось часами, когда другие мужчины приходили ко мне, чтобы я тоже мог прочитать свою почту. Главный электрик даже вынес вентилятор из офицерской кают-компании, чтобы дуть на меня, пока я работал (это был мой маленький миг славы).
Домен Филипа Даффи на карте Золотого Дракона, означающий пересечение Трайоном международной линии перемены дат 2 ноября 1942 года.
Никогда не было такой ночи, как эта. Мы не стучали в краны и не выключали свет. После того, как вся почта была прочитана, мы обменялись новостями с нашими друзьями. Наконец, после того, как все было отсортировано, прочитано и перечитано, было 10 часов вечера. и я не ел, поэтому я думал раздобыть немного еды на камбузе. По всему кораблю сидели люди со стопками писем. Те, у кого было довольно много почты, делились ею с теми, кто не получил столько же.
Когда я проходил мимо лазарета, дверь в операционную была открыта (нам пришлось это сделать из-за жары). Я заглянул, и какой-то бедняга выбрал это время для разрыва аппендикса. Вся операционная бригада, врачи, санитары и даже больной (под местной анестезией) обсуждали
новости из дома.
Внизу, на камбузе, повар приготовил мне яичницу-болтунью, кофе и тосты, а также добавил кусок ветчины. Все это время он говорил со скоростью мили в минуту, рассказывая мне о людях, оставшихся дома.
Родились дети, собрали урожай, починили водопровод и покрасили дома. Нам стало легче, когда мы узнали, что каким-то образом дома все идет своим чередом. Не так хорошо, как если бы мы были там, но все же отрадно осознавать, что жизнь идет вперед. Было приятно знать, что, несмотря на наши страхи и беспокойства, все еще существовало мягкое мирное место, чистое, красивое и свободное от страха. Мы так долго не получали известий от дома, что начали сомневаться в его существовании.
Все время, пока я был на службе, я был в восторге от звука «почтового звонка», но такого, как наш первый почтовый звонок в Нумеа, больше не будет.